Королеве с младенцем отвели дальнюю спальню, причем вместе с Всеславой в комнату вошел Аэрба: помог ей разместить малыша, затем забрал у съездивших за покупками рыцарей детское питание и подгузники, вновь заперся и вышел к де Лаэрту лишь через двадцать минут. С благодарностью принял большую чашку кофе и, отвечая на невысказанный вопрос, сообщил:

– Снова спит.

– Спит или без чувств? – осведомился Гуго, от которого не укрылось печальное положение Всеславы.

Аэрба кивнул, показывая, что понимает, почему возник этот вопрос, и вздохнул:

– В последнее время у ее величества эти состояния весьма похожи.

– Будь добр называть ее госпожой Всеславой, – вежливо попросил чуд.

Капитан выдержал паузу, после чего поинтересовался:

– Вероятность возвращения на трон…

– По мнению наших аналитиков, практически отсутствует, – закончил тягучую фразу де Лаэрт, глядя сербу в глаза. – Смерть Ярины окончательно сместила чаши весов.

– Не в пользу Всеславы?

– Не в пользу.

– Жаль.

– Так получилось.

Аэрба сделал большой глоток кофе, помолчал, глядя на мастера войны как на равного, и продолжил расспросы:

– Вы ведь ее не бросите?

Гуго выдержал взгляд, отметив про себя дерзость чела, и ответил:

– Мы знаем, что ее убьют.

– Да, – подтвердил Уэрбо.

– И младенца убьют.

– Убьют, – вздохнул серб. – Чтобы закрыть вопрос мести.

– Да, – кивнул де Лаэрт. Выдержал паузу и коротко, словно выстрелил, произнес: – Сейчас не бросим.

– А потом?

– Никто не знает, что будет потом, – недовольно ответил чуд. Разговор начал его раздражать. – Новая королева наверняка потребует выдать беглянку, а учитывая, что зеленые требуют еще и Шарге, дело может принять плохой оборот. – Гуго замолчал, но через секунду перешел в атаку: – А какое дело тебе до ее будущего?

– Ну, я ведь из вассальной семьи, – усмехнулся чел. – Считай это глупой преданностью.

– Преданность не бывает глупой, – уверенно возразил де Лаэрт. – Глупым или умным бывает предательство – в зависимости от последствий, а преданность – это честь.

– Значит, просто считай это преданностью.

Гуго прищурился, после чего заметил:

– Разве я разрешал говорить мне «ты»?

– А я?

– А тебе надо потерпеть, чел, – хмыкнул чуд. – Иначе мы тебя выкинем отсюда, и будешь доказывать свою преданность, стоя у подъезда.

– Моряка называют человеком, только когда он за бортом, – выдал в ответ Уэрбо. – А я пока не там.

– Неужели?

– Да.

– И тем не менее.

Де Лаэрт сам не знал, зачем решил поддеть чела. Аэрба ему ничем не мешал, глаза не мозолил и не раздражал. Но чуд вдруг захотел посмотреть, как тот себя поведет под давлением, и увидел то, что ожидал: Аэрба взбесился. Нет, разумеется, капитан ничем не выдал бурю, что охватила его душу, и лишь на мгновение, на одно-единственное мизерное мгновение в его глазах проскочила яростная искра. Дикая. Бешеная. Тут же исчезнувшая.

Но Гуго ее заметил.

– Извините, – очень вежливо произнес капитан. – Больше подобное не повторится.

И улыбнулся.

– Ничего страшного, – в тон ему заверил чуд. Помолчал, давая возможность Уэрбо чуть успокоиться, после чего уточнил: – Вам тоже показалось, что Всеслава необычно слаба?