«Что для нас делал «Русичъ» последний раз? — спросил Судских компьютер, выполнив нужные комбинации на кей-борде. — Вот оно…»

«29.04.99. «Русичъ». Раздел XXV-24».

Судских ввел пароль. Раздел XXV был закрытым, там собирались сведения о Церкви.

«Дело Пенькова ДД, архимандрита Ануфрия. См. также видеотеку XXV-17».

«А, да-да! — вспомнил Судских. — Веселая порнушка!»

Архимандрит Ануфрий попал в поле зрения УСИ с последними выборами в Думу. Ануфрий обладал опытом прекрасного проповедника, мог убедить кого угодно пить или не пить, есть или не есть, поститься, постричься и так далее. Кандидата поддержал патриарх. Но за Ануфрием водились кое-какие грешки, о чем Церковь сознательно умалчивала, а прочие мирские кандидаты живо интересовались. Последовала «санитарная проверка» органов. «Русичъ», питавший устойчивую антипатию к попам, взялся сделать ее бесплатно. Безвозмездно!

Судских вспомнил, как Портнов, безбоязненно подмигнув, вручал ему видеоролик. «На «Оскара» тянет», — осклабился он. Судских принял кассету сдержанно: материал, как водится, требовалось просмотреть.

«Отроковица, отроковица! — Колыхая телесами от плотского желания, архимандрит убеждал юную монашку. — Ты не жуй, не жуй, а соси! И соси блаженно, с потягом, как в Писании сказано». «Ой, батюшко, — с придыханием ответствовала отроковица, — нету этого в Писании, уразумела б!» «Первое Тимофею», глупая! — тяжело задышал архимандрит. — «Те, которые имеют господами верных, не должны обращаться с ними небрежно, потому что они братья; но тем более должны служить им, что они верные и возлюбленные и благодетельствуют им». Уразумела, бестолковая?» «Угу-угу», — старалась послушница. «Вот так, вот так! — поощрял Ануфрий. — В Писании все есть, все обсказано-о-о-о!» Библию архимандрит знал назубок. Но патриарху намекнули, что его кандидат может с треском провалиться на выборах. Владыко намек понял и огорчился: «Не осталось праведности в человецех. Что удумал, пес велеречивый! В мужской монастырь заманивал послушниц, буде малинку умело сушат, опыт перенимать. Ах ты, наказанье Господне!» «Владыко, — советовали ему, — лишите сана, и дело с концом». Владыко, глубоко вздохнув, возражал: «Невозможно это, большой дока отец Ануфрий по части Святого Писания, любой спор с отступниками выиграет, на нем основной столп познания держится». — «Но вреда не меньше». — «О чем вы, братия? — смотрел патриарх на советчиков искушенно. — Любой из власть предержащих погряз в грехах немыслимо, отец Ануфрий агнец Божий по сравнению с прочими». Больше патриарха не отговаривали, понимая, что защищать провинившегося он будет по мирским принципам: да, это сукин сын, но это наш сукин сын!

«Стоп-стоп! — соображал Судских. — Отец Ануфрий был настоятелем Павлово-Посадского монастыря почти год назад.

После думских выборов он вернулся туда же… Что еще? Любитель выпить, хорошо поесть, плотские утехи ему не чужды…»

Не откладывая дело в долгий ящик, Судских сразу принялся собираться в путь. Решил никого не брать с собой: дело предполагало быть деликатным.

Минуту он постоял в задумчивости. Экран компьютера мерцал звездочками, будто призывал пройтись по мирам, тайнам, лабиринтам и найти единственно правильный выход. Давай, мол, потягаемся, кто кого, хотя ты меня и породил…