– Но как же? – удивилась Фрида. – А Света и Юра?

– Это племянники, – сухо ответил Слава, и Фрида поняла, что дальше лучше не выспрашивать.

Чтобы скрыть смущение, она подлила соседу еще чаю.

– Но вы же наследовали за отцом? Как могла мачеха выгнать вас, это прямо сказки братьев Гримм!

Фрида улыбнулась:

– Дело в том, что папа купил свою квартиру пять лет назад и по каким-то соображениям записал собственниками только детей и жену, так что я ничего не наследовала.

Сосед присвистнул.

– Не повезло вам. Но вы же должны были хоть прописаться к отцу? Как минимум? Вы же передали немаленькие деньги…

– Знаете, я так боялась, что отец с женой подумают, будто я им не доверяю, – улыбнулась Фрида, – я же надеялась, папа поправится, и я буду с ними жить, и мне не хотелось, чтобы у них были основания вспоминать, как я торговалась. Ну, в общем, мне казалось, очень нехорошо требовать гарантий.

– Понимаю, – сказал сосед серьезно, – и как вы выпутались?

– Сначала я растерялась, но тут, слава богу, меня выгнали из аспирантуры. Не было бы счастья, как говорится. Пришел новый завкафедрой и сразу заявил, что разгонит нашу синагогу. Начал с меня.

– Слушайте, Фрида, вы какие-то ужасы рассказываете!

– Вы мне не верите? – Фриде почти до слез стало обидно, что сосед считает ее фантазеркой.

– Что вы, конечно, верю! – Слава вдруг так странно посмотрел ей в глаза, что пришлось срочно отвернуться, – просто мне кажется, вы хороший работник и выгонять вас решительно не за что!

– Ну как не за что? По его мнению, диссертация моя – полнейший бред, и он не может рисковать своей репутацией ученого, допуская к защите подобное, простите, говно. Надо писать все заново, а за те несколько месяцев, что остались до окончания аспирантуры, я ничего не успею, так что нет смысла начинать. Можно было бы взять меня старшим лаборантом на кафедру и оформить соискательство, но, увы, ставка занята. И вообще, после аспирантуры он должен меня трудоустраивать, только если диссертация готова и сдана в ученый совет. Мою писанину он в ученый совет нести не может, так что давай, до свидания.

– Вот скотина!

– Да не говорите! Особенно обидно, что работа объективно была хорошая, даже новаторская. Это я не хвастаюсь, так оно и есть.

– Ни секунды не сомневаюсь, – вежливо заметил Слава, – а дальше что?

– Дальше покатилось, – усмехнулась Фрида.

Ей вдруг захотелось рассказать все, и о своей растерянности, и о слабости сотрудников кафедры, которые, нахваливая ее работу в частных разговорах и предрекая Фриде большое научное будущее, не стали защищать злополучную аспирантку перед новым заведующим. И о предательстве жениха тоже почему-то хотелось рассказать, как некрасиво он повел себя, узнав, что невеста осталась без приданого. Вместо того чтобы быстро слинять, он задержался, доказывая Фриде и, наверное, в большей степени себе самому, что разрывает отношения только потому, что его девушка оказалась равнодушной и эгоистичной стервой, а проза жизни тут совершенно ни при чем.

– Знаете, Слава, в школе и институте меня считали немножко пришибленной, не от мира сего…