Тартарен — Дон Кихот, начитавшись Густава Эмара, приходит в возбуждение и восклицает:
— Я уезжаю!
Тартарен — Санчо, помышляя только о своем ревматизме, говорит:
— Я остаюсь.
Т а р т а р е н — Д о н К и х о т (в крайнем возбуждении). Покрой себя славой, Тартарен!
Т а р т а р е н — С а н ч о (крайне хладнокровно). Тартарен, прикройся фланелью!
Т а р т а р е н — Д о н К и х о т (все сильнее и сильнее возбуждаясь). О, славные двустволки! О, кинжалы, лассо, мокасины!
Тартарен — Санчо (все хладнокровнее и хладнокровнее). О, милые вязаные жилеты! О, милые теплые-претеплые наколенники! О, славные фуражки с наушниками!
Т а р т а р е н — Д о н К и х о т (вне себя). Топор! Дайте мне топор!
Тартарен — Санчо (звонит горничной). Жаннета, шоколаду!
Жаннета приносила дивный шоколад, горячий, душистый, с пеночкой, и вкусные анисовые сухарики, и при виде этого Тартарен — Санчо заливался смехом, заглушая крики Тартарена — Дон Кихота.
Вот почему так получалось, что Тартарен из Тараскона безвыездно жил в Тарасконе.
VII
Европейцы в Шанхае. Международная торговля. Монголы. Был ли Тартарен из Тараскона обманщиком? Мираж
И все же однажды Тартарен чуть было не уехал в далекое путешествие.
Три брата Гарсиа-Камюс, тарасконцы, обосновавшиеся в Шанхае, предложили ему заведовать там одною из их торговых контор. О такой-то жизни он как раз и мечтал. Большие дела, целая армия подчиненных, сношения с Россией, Персией, Турцией — короче говоря, международная торговля. Надо было слышать, как торжественно звучали в устах Тартарена эти слова: «Международная торговля!..»
Торговый дом Гарсиа-Камюс, кроме всего прочего, имел то преимущество, что на него время от времени нападали монголы. Тут уж все двери на запор. Служащие брались за оружие, над зданием взвивался консульский флаг, и — бах! бах! — по монголам из окон.
Мне нет надобности говорить вам, с каким восторгом принял это предложение Тартарен — Дон Кихот; к несчастью, Тартарен — Санчо тянул к себе, а так как он всегда перетягивал, то все и разладилось.
В городе об этом было немало толков. Уедет? Не уедет? Бьемся об заклад, что да. Бьемся об заклад, что нет. Это было настоящее событие… Тартарен так и не уехал, но все же эта история послужила ему к чести. Для Тараскона чуть-чуть не уехать в Шанхай — все равно что уехать. Столько было разговоров о путешествии Тартарена, что в конце концов всем стало казаться, что он уже вернулся из путешествия, и по вечерам клубные завсегдатаи расспрашивали его о жизни в Шанхае, о местных нравах, климате, опиуме, о международной торговле.
Тартарен, знаток в этой области, охотно сообщал все подробности, а с течением времени доблестный муж и сам поверил, что ездил в Шанхай, и, рассказывая в сотый раз о налете монголов, он уже, не моргнув глазом, говорил:
— Тогда я вооружаю моих служащих, поднимаю консульский флаг, и — бах, бах! — по монголам из окон.
При этих словах весь Клуб содрогался…
— Но в таком случае ваш Тартарен — отъявленный лгун.
— Нет! Вовсе нет! Тартарен не лгун…
— Но ведь он же отлично знал, что не был в Шанхае!