Страх за жизнь Тимура перекрывает все остальные мысли.

Впереди — столкнувшиеся машины.

Вижу, как из джипа вылезает мужик, оглядывается по сторонам. Заметив меня, несущегося прямиком на них, запрыгивает обратно в машину. Но уехать не успевает.

Я выпрыгиваю из своей машины и рывком распахиваю дверь, вытаскивая за шиворот.

— Кто?! Кто тебя послал?!

Отказывается говорить. Прикладываю его головой о стекло несколько раз и прижимаю острое лезвие к глотке, нажимая. Распарываю кожу и от паники противник начинает говорить:

— Коваль! — выплёвывает вместе с кровью. — Это К-к-к-коваль дал задание. Твою бабу и сына… Схватить. Она сама… на связь вышла. Хотела что-то рассказать. При личной встрече. Но Коваль не стал сам мараться… — сжимается и дышит часто, как загнанная собака. — Это Коваль. Я лишь исполнитель… Кажется, твоя жена заподозрила что-то, выходить не стала, задёргалась и потому пришлось бросаться за ней в погоню.

— Звони Ковалю. Скажи, что всё сделал. Но возникли сложности. Пришлось на дно залечь… Скажи, что отдашь пленников через сутки и попроси денег побольше.

— Это же блеф! Он не купится!

— Купится. Скажи, что пришлось импровизировать и удирать от погони. Даже не соврёшь в чём-то!

Мужчина вытаскивает дрожащими пальцами телефон и говорит всё в точности так, как я и сказал.

Прислушиваюсь к ответам Коваля. Он зол, но спустя две минуты прений по телефону соглашается подождать. Но только за риск отказывается платить требуемую цену.

Торгуется.

Может, это и к лучшему, так правдоподобнее.

— Теперь что? — спрашивает наёмник, когда разговор кончился.

— Теперь ты ляжешь на дно. Дальше я сам. И помни, если пикнешь хоть слово Ковалю, предупредишь его, ты труп. Но перед этим я над тобой потружусь, и ты будешь жалеть, что родился. Очень долго и мучительно жалеть…

— Я понял, — выдаёт испуганно и убирается прочь.

После этого я подхожу к покорёженной машине Люськи. Тимур пристёгнут к детскому кресла и ревёт громко, взахлёб.

На лбу сынишки выскочила огромная шишка. В остальном он, кажется, цел. Я осматриваю его осторожно и крепко прижимаю к груди. Тимур в ответ хватается за меня ручонками и захлёбывается в истошном рёве.

Сердце сто раз сжимается за секунду, так хочется унять его боль и забрать страх.

С лёгким стоном Люська приходит в себя. Ей повезло меньше — всё лицо в лепёшку разбито. Но мне кажется этого мало.

Хочется её прямиком здесь, на стройке, в мусорной яме живьём закопать за то, что хотела предать и подвергла жизнь сына опасности!

Сажусь за руль, чтобы отвезти Тимура в больницу, на обследование.

— Хан… — жалобно начинает Люська.

— Заткнись. Я знаю, что ты за моей спиной с Ковалем хотела сговориться. О чём?!

— Я…

— Головка от часов Заря. Говори! Иначе я тебя в бетон закатаю. Никто не найдёт…

— Я хотела Ковалю рассказать, где ты живёшь и что ты интрижку с Самарской замутил… — икает от страха.

— Дура тупая! Чего добилась?! Сын пострадал! А за предательство… ответить придётся. Как только Тимура осмотрят, я с тобой разберусь, падла, — говорю спокойным, тихим тоном, чтобы сына ещё больше криками не напугать.