Тоненький прут рассерженно хлестнул по голенищу.

— Ответа не слышу!

— Так точно, господин генерал-лейтенант! — на этот раз прозвучало с задором.

Голицын весело улыбнулся. Ответ пришелся ему по душе.

Несмотря на царскую форму и обилие орденов, которые давно уже не имели прежней силы, Голицын не выглядел бутафорским генералом. При надобности он мог от души приложить нерадивого бойца и потребовать, чтобы тот на подобное пожалование задорно отвечал:

— Рад стараться, господин генерал-лейтенант!

Резко развернувшись, Голицын подошел к мишени, недовольно похмыкал на пробоины и объявил:

— Дерьмо, господа, а не стрельба! Стрелять из пистолета — эта целая наука! Это вам, братцы, не подолы бабам задирать! Здесь с умом нужно подходить. Пистолет — он особого обхождения требует. Почему раньше дуэлянты хорошо стреляли? И попадали с пятидесяти шагов в мелкую монетку? Ну-ка, ты скажи, комиссар! — хитровато прищурившись, он ткнул прутом в грудь невысокому мужичку с крепкой короткой шеей.

— Не могу знать! — бодро отчеканил боец.

— Потому что жить хотели! — просветил генерал-лейтенант. — В стволе у дуэлянтов пушкинской поры был только один заряд! И промахиваться никто из дворян не имел права, потому что следующая пуля летела разине уже в лоб!.. Это сейчас палят очередями, да все в белый свет. Пистолет дворяне учились держать раньше, чем ложку, и тренировались в стрелковом деле с утра до поздней ночи! А если желания особого не было, так папенька им помогал… розгами! Прилежание воспитывал. Что делали дворяне во время прогулок?

Петр Михайлович неожиданно остановился напротив Беспалого и посмотрел ему в глаза.

Отвечать полагалось незамедлительно, и Тимофей, набрав в легкие поболее воздуха, громко отрапортовал, будто бы на строевом плацу:

— Гуляли с барышнями под белую ручку, господин генерал-лейтенант!

— Ду-урак! — беззлобно вынес суровый вердикт Голицын. Приподняв руку с прутом, он поведал: — Они носили с собой тяжеленную железную трость, чтобы постоянно тренировать руку. Ясно?

— Так точно! — живо отозвался Беспалый.

Заложив руки за спину, Голицын вновь направился вдоль строя.

— Стрельба из пистолета для дворян была делом жизни и смерти, — со значением произнес Голицын. — Дворянин обязан был быть готовым к любым неожиданностям. Он шел на бал и никогда не знал, чем для него закончится предстоящий вечер. Веселенькой ночкой где-нибудь в дальних покоях с какой-нибудь барышней на выданье или оскорблением, которое невозможно простить. А это дуэль!

— А отказаться он не мог? — прозвучал громкий вопрос из середины шеренги.

Голицын развернулся на каблуках, после чего отступил на три шага и, сведя седые косматые брови к переносице, сурово вопрошал:

— Кто сказал отказаться?.. Шаг вперед!

Секунду над строем царило неловкое замешательство, после чего первая шеренга слегка колыхнулась и выпустила из своих рядов крепенького мужичка с круглым лицом. В недавнем прошлом тот был слушателем военной академии. Кто знает, не устрой он пьяный дебош в квартире своей любовницы, муж которой, к несчастью, работал в Комиссариате иностранных дел, возможно, закончил бы заведение с отличием. Командовал бы уже на фронте дивизией, а то и корпусом. Как известно, война — время для стремительных карьер. А сейчас вместо полагаемого почета ему приходилось выслушивать маразматика-генерала.