В это время в семистах милях к юго-западу оттуда Фрэнсис Долархайд стоял возле кассы кафетерия и ждал, пока принесут гамбургер. Кафетерий находился в кинофотолаборатории, Гейтвей, Сент-Луис. Он скользнул безразличным взглядом по блюдам, выставленным на столике с подогревом и прикрытым прозрачной пленкой. Отпил глоток кофе из картонного стаканчика, который держал в руке.

В зал вошла молодая рыжеволосая женщина в белом халате. Она посмотрела на автомат со сладостями, заметила Долархайда и поджала губы. Помедлив, все же подошла к нему.

— Мистер Ди?

Долархайд обернулся. Выходя из затемненной лаборатории, он всегда надевал большие очки с красными стеклами. Взгляд женщины остановился на переносице очков.

— Давайте присядем на минутку. Я должна вам кое-что сказать.

— В чем дело, Эйлин?

— Я очень сожалею, что все так случилось. Боб ужасно набрался и просто валял дурака. Он не хотел никого обидеть. Пожалуйста, присядем, очень прошу вас.

— М-мм…

Долархайд избегал говорить такие слова, как «хорошо». У него были дефекты в речи, и звуки «ш» и «с» выходили шепеляво.

Они сели. Девушка нервно мяла в руках салфетку.

— Было так весело, и все были рады, что вы зашли, — сказала она. — Правда, правда, рады, хотя это и была такая неожиданность для нас. Но вы же знаете, что вытворяет Боб, как он может имитировать разные голоса. Ему бы на радио работать. В общем, он рассказывал анекдоты — бесподобно! — передразнивал знакомых. Лучше всего у него выходят всякие акценты, особенно негритянский. Ну и когда он изобразил… э… э… такую манеру речи, он не собирался насмехаться над вами. Он был до того пьян, что уже не соображал, кто там находится.

— Но они хохотали, а потом… потом нет.

Долархайд хотел сказать «перестали смеяться», но там были шипящие.

— Тогда-то Боб и понял, что он перегнул палку.

— И тем не менее продолжал это делать.

— Да, знаю. — Она заставила себя перевести взгляд с измятой салфетки на его очки, как ни хотелось ей отвести глаза. — Я сама сказала ему, что это было неприлично, но он клянется, что сделал это не со зла. Он даже не сразу понял, что он натворил, а когда до него дошло, попытался обратить все в шутку. Вы сами видели, как он покраснел.

— Но он хотел… хотел, чтобы я подыграл ему, чтобы мы дуэтом…

— Потому он и вытащил вас в круг, хотел по-дружески обнять вас. Он хотел, чтобы вы сами восприняли это как товарищескую шутку.

— Именно так я и понял, Эйлин.

— Он страшно переживает.

— Передайте ему, что я бы не хотел этого. Так и передайте. Тут, на работе, между нами все будет по-прежнему. Да будь у меня такой талант, как у него, я бы только и делал, что шутил и пародировал коллег.

Долархайд старательно избегал слов с шипящими и свистящими.

— Неплохо было бы опять выпить, поговорить, и тогда он увидит, как я к нему…

— Хорошо, мистер Ди. Знаете, он очень ранимый человек, хоть и без конца шутит.

— Думаю, вы правы.

Последние слова Долархайда прозвучали неразборчиво. Сидя близко к собеседнику, он по привычке прижимал к носу указательный палец.

— Простите, что вы сказали?

— Вы для него, как ангел-хранитель, Эйлин.