Здесь все спокойно. Он поднялся на ноги, сунул руки в карманы и нарочито небрежным шагом перешел улицу, в то время как ему так хотелось дунуть отсюда без оглядки. Так, летя сломя голову по неосвещенным участкам тротуара, и ступая вразвалку, когда мимо проезжали машины, он обошел вокруг корпуса Бэдер кемикэл и Гейтвей.

Его фургон стоял на том же месте, где он его припарковал. Вокруг открытое пространство, следовательно, вероятность засады исключена. Он припустил по улице, влетел в кабину и схватил свою сумку.

Проверил пистолет. Обойма полная. Дослал патрон в патронник и положил пистолет на приборную доску. Сверху бросил маску.

Машина медленно отъехала от здания, и так же медленно свернула за угол — только бы не застрять на красный свет! — и смешалась с потоком немногочисленного в этот час транспорта.

Он хотел все взвесить. Случившееся было не просто осознать.

Значит, они все-таки вышли на пленки. Грэхем догадался о них. Знает, где искать, но не знает, кого. Потому что, если бы он уже знал, кто ему нужен, зачем было поднимать личные дела сотрудников? А бухгалтерские книги причем? Ага, проверить табель. Выявить, кто отсутствовал и когда, а затем сопоставить с теми днями, когда наносил свои удары Дракон. Бесполезно, оба раза приходятся на выходные. За исключением Лаундса. Отсутствие кого-то из персонала в канун этих выходных — вот что должно заинтересовать Грэхема.

Долархайд вывел машину на Линдберг-бульвар, сопровождая цепь своих умозаключений энергичными взмахами руки. Пусть ищут отпечатки пальцев. Он не оставил им следов. Разве что пластиковая обложка пропуска в Бруклинском музее. В спешке он схватился за саму карточку, хоть и старался касаться только ее ребер.

И все же, судя по тому, что он сейчас увидел, они, вероятно, располагают его отпечатками. Иначе зачем тратить время на поиск следов, если их не с чем сопоставить? Они осматривали фургон. Жаль, он не успел заметить, интересуют ли их легковые машины.

Фургон! В нем он вывозил на кресле-каталке Лаундса. Может быть, в Чикаго засекли фургон. С другой стороны, один он что ли приезжает в фургоне? Вон их тут сколько: и личные и служебные.

Э, нет. Грэхему доподлинно известно, что у него именно фургон. Известно, и все тут. Просто Грэхем знает. Знает. Этот сукин сын не человек, а настоящий монстр.

Что дальше? Снимут отпечатки пальцев у каждого, кто работает в компании, и выйдут на него. Если не сегодня, то завтра. Отныне его удел скрываться. Его фотографии расклеят повсюду: в полицейских участках, в почтовых отделениях с каждого щитка будет смотреть его лицо. Все рассыпалось в прах. Они уничтожили, они раздавили его.

— Риба! — позвал он вслух.

Она его уже не спасет. Страшное кольцо сжималось вокруг него, жалкого.

Урода с заячьей губой…

— ЖАЛЕЕШЬ ТЕПЕРЬ, ЧТО ПРЕДАЛ МЕНЯ?

Голос Дракона утробно гремел у него внутри, где покоились остатки того, что когда-то было картиной.

— Я не предавал! Я только хотел получить право выбора. Ты назвал меня…

— ОТДАЙ МНЕ ТО, ЧЕГО Я ХОЧУ, И Я СПАСУ ТЕБЯ.

— Нет! Я убегу.

— ОТДАЙ МНЕ ТО, ЧЕГО Я ХОЧУ, И ТЫ УСЛЫШИШЬ, КАК ТРЕЩИТ ХРЕБЕТ ГРЭХЕМА.