Рабочих для автомобильных заводов остро не хватало, и чтобы привлечь их из других штатов, работодатели на жалование не скупились. В конце пятидесятых годов средняя оплата труда промышленных рабочих в других штатах составляла полтора доллара в час, а в Детройте рабочий получал три доллара.

Можно было с утра начать работать на одном заводе, и если место не нравилось, уже после обеда вкалывать у станка на другом.

Спрос на продукцию был просто феноменальным. Это были годы небывалого подъема американской экономики — еще до нефтяного кризиса, Вьетнама и Уотергейта. Каждый американец хотел себе машину, да не простую, а большую, с восьмицилиндровым мотором, из Детройта. В пятидесятые-шестидесятые годы 97 % всех машин, продаваемых в Америке, делались тоже в Америке.

Квинтэссенцию той эпохи лучше всех других марок и моделей выражает Ford Mustang 1964 года. Этот двухместный седан ознаменовал собой начало совершенно нового подхода к изготовлению машин не только для «Форда», но и для всей автомобильной промышленности.

До появления «Мустанга» у каждой модели автомобиля имелась четко определенная разновидность двигателя и такой же конкретный уровень качества отделки. Выбора у покупателя не было. Но в случае авто класса «пони», как их стали называть, покупатель мог выбрать себе по вкусу не только мотор, но даже дизайн кузова — двухместный седан или кабриолет.

Автомобильных опций предлагалось множество. Вы могли заказать машину, скажем, с ковшеобразным сиденьем, самоблокирующимся дифференциалом или тахометром. Это могла быть шестицилиндровая машина для поездки за продуктами или быстрый, как ветер, восьмицилиндровик с дымящимися на старте шинами.

Руководство «Форда» сообразило, что новая идея оказалась на редкость прибыльной, и тут же прикинуло, что в первый год продаст порядка 100 000 «мустангов». Но тут они просчитались: на самом деле было продано 680 000 машин, и Ford Mustang, как свидетельствует эта цифра, стал самым продаваемым автомобилем в истории. Данный рекорд пока не удавалось побить никому.

Однако сегодня единственная область, в которой Детройт еще ставит рекорды, — это статистика преступности.

Что же случилось, что пошло не так? Прежде всего, случился топливный кризис, резко уменьшивший число людей, которые могли себе позволить ездить на машинах с восьмицилиндровыми двигателями, хлеставшими бензин ведрами. В моду вошли маленькие машинки, и внимание публики переключилось на японский автопром, который был тут как тут.

А потом оказалось, что эти японские малышки никогда не ломаются, так что, когда нефтяной кризис рассосался, многие люди остались верны своим «хондам», «датсунам» и «тойотам».

Еще одним фактором, погубившим Детройт, был низкий уровень автоматизации сборочного конвейера в сочетании с низкими ценами на землю. Когда автомобилестроительная компания желала обновить свое производство, она не занималась установкой новых роботов, а просто-напросто закрывала старые цеха и строила новый завод с нуля — как правило, где-нибудь в пригороде, где земля шла по дешевке.