— Э, ара, ты кто такой? Пэрвый раз тебя вижю..

Я тоже тебя вижу впервые. И что? Дал бы чего поесть. Что мы тут, рассматривать будем друг друга?

— Откуда ты взялься, собак? А?

С неба свалился, думаю, а сам смотрю, куда мне рвануть, если представитель малого бизнеса вдруг захочет взять меня в плен. Усатый удалился. Не за палкой ли пошёл. Нет, вернулся с внушительным беляшом и, бросив его к моим ногам, сказал:

— На, дарагой, покющий!

Спасибо, уважаемый. Вот за беляшик тебе спасибо. Мне сегодня, чую, придётся побегать по городу. Только вот беляшик твой маловат, поди. Даже не успел распробовать, проглотил, словно таблетку. Добавочки не найдётся? Усатый снова исчез и опять вернулся. На этот раз мне перепало полбатона чёрствого хлеба. Но и на этом спасибо. Хоть немного полегчало. Ну что ж, дорогой товарищ бизнесмен, спасибо. Пора мне в путь. Я шмыгнул а проём забора и убежал. До меня донёся изумлённый голос мужчины:

— Ты куда, дарагой? Нэ бойся, вэрнись, я тебя не абижю! Живи тута, будищь ларёк мой ахранят, а…

Нет, уважаемый, извини. За угощение, конечно, спасибо, но не хватало мне ещё в сторожа податься. Да и есть мне кого охранять, о ком заботиться. Пока-пока, добрый генацвали.

Ну, скажите, сегодня хоть повезёт мне или нет? Заждался меня Санька, заждался.

Стоп! Вот это дерево мне знакомо. Так-так-так! Ну-ка, подойду понюхаю. Точно, я здесь был. Вспоминай, Трисон, вспоминай. Это что у нас? Газетный киоск. Его я не помню. Ничего себе! А это что такое? Во дают. И кто же до этого додумался? Господин профессор, а я ведь был прав. Нет, вы взгляните сюда. А-я-яй! Вот дожили. В витрине газетного киоска стоит блестящий, ярко-жёлтый журнал. И как вы думаете, он называется? Если бы я умел смеяться, точно упал бы на газон и умер со смеху. «Собака».

Серьёзно, журнал «Собака». Ну, разумеется, я смеюсь не из-за этого слова. Ой, не могу. Снизу приписочка имеется «Журнал о людях в Москве».

Вы поняли? «Собака» — это «журнал о людях». А вы случайно не встречали «Человек» — «журнал о собаках»? Это было бы ещё смешнее. На что только люди не идут, чтобы примазаться к нашей благородности. Эх, полистать бы журнальчик, посмотреть, что же они там собако-человеческого написали. Думаю, если журнал о людях, то от нас только название и осталось. Обидно будет, коли так.

— Пошла отсюда, животина! — раздался зычный голос над моей спиной.

Я резко отскочил, опасаясь вслед за советом получить пинка. Оборачиваюсь, вижу еле стоящего на ногах человека. Губа разбита, воротник рубашки наполовину оторван, штаны не понятно в чём. Если бы товарищ был трезв, я мог подумать, что он работает маляром или пекарем. Это я-то животина?

— Ну, чего ты зеньки вылупил? — спрашивает он у меня. — Жрать хочешь? Не там пасешься… Иди отсюда, а то щас как дам каменюкой по башке.

Гавкнуть, что ли? Нет, не стану. А то ещё действительно камнем запустит. Мне сейчас не до дискуссий. Нужно сориентироваться, куда мне идти от этого дерева. Мужчина переключился на киоскёршу.

— Томка, займи пару сотен.

— Ты сначала старый долг отдай, а потом проси деньги.