— Честное слово, — продолжила занудствовать я, отдавая себе отчет, что просто не потяну выплату за этот диван. Хоть почку продавай!

— Вы, конечно, постараетесь, — медленно намазывая тост абрикосовым джемом, начал говорить Артем Дмитриевич, — но ничего не получится. Уже сейчас это очевидно, ведь цвет обшивки безнадежно испорчен. И я понятия не имею, как вы планируете это возместить.

Мои руки опустились, повисли вдоль тела плетями. Началось!

Я буду вечной рабыней в плену этого дома. Воображение даже начало рисовать картинку, как Орехов отнимает мой паспорт и переселяет нас с сыном в кладовку под лестницей…

— У вас есть какие-то идеи на этот счет, Кристина?

— Я не… Мне…

Внутри все клокотало от страха. Как же надоело бегать с сыном на руках в поисках своего угла и заработка. Он не видит нормальной жизни, и я ее не вижу!

— В парке накануне вы были смелее, — продолжал меня изводить Артем Дмитриевич. — Обещали, что я не пожалею, если… пущу вас в свой дом.

Он откусил тост и, отложив нож, посмотрел на меня, тщательно пережевывая еду.

Я с трудом сглотнула слюну, ставшую вязкой.

— Простите меня, — проговорила, сцепив руки перед собой, как школьница на взбучке у директора. — Понимаю, насколько это неприятно, но, возможно, вы могли бы вычитать стоимость дивана из моей зарплаты? Как алименты.

Орехов закашлялся, подавившись новым куском тоста.

— Какие алименты?!

— Я просто сравнила, чтобы было яснее. Ничего такого…

— М-да! — Он отвернулся. — Уйдите, Кристина! Придите в себя, обдумайте этот разговор и вечером, после работы, уложив спать сына, приходите ко мне. Расскажете, что надумали! Понятно?

— Конечно, — закивала я, обрадованная отсрочкой. Перед смертью, как говорится, не надышишься! А там… Вдруг что-то придумаю?

— Вы поняли, что я сказал? — Орехов снова обернулся, нахмурился.

— Да, все поняла, — я радостно улыбнулась. — Спасибо!

— Угу. — Он зачем-то осмотрел меня с головы до ног, усмехнулся: — Так и думал, что мы сработаемся. Ориентируйтесь на десять вечера.

Десять. Блин… Даже у Золушки было времени до двенадцати! Хоть бы его на работе задержали!

— Идите, Кристина.

Я пошла.

Вернулась в кухню, села за стол и крепко задумалась, что скажу работодателю вечером.

Продавать мне было нечего, сына девать некуда. Разве что предложить работать пару месяцев бесплатно? Крыша над головой у нас с сыном есть, еда тоже. Справимся! А там рассчитаемся с долгом и, получив наконец деньги, уедем назад, в родной город, далеко отсюда.

Не для нас эта красивая жизнь в Москве! И судьба мне это упорно показывает, опуская все ниже.

Нет уж, сын не должен видеть моих слез и слышать вечное: “Сиди тихо, дядя не должен нас видеть и слышать!” Кто из Макса вырастет при таком отношении?

Нет уж, хватит.

Вечером спрошу стоимость дивана и свою зарплату, рассчитаю все и буду воплощать план в реальность!

В итоге до обеда я намаялась с собственными мыслями. Зато вымыла два панорамных окна в гостиной и уже собиралась приступить к третьему, когда взгляд упал на часы — время обеда. И ребенка не кормила, и сама не ела, да и не одни мы в этом огромном царстве богатства обитали…