Прямо посередине проезда ехала новомодная конка. Пара лошадей тянула по специальному помосту деревянный вагон с пассажирами. У парней открылись рты. Они впервые видели общественный транспорт. Еще больше они удивились на перекрестке, движение через который регулировал специальный человек в белой форме с длинным черным жезлом. По свистку регулировщика пешеходы и повозки останавливались, ждали пока пройдут люди и конка с поперечной улицы.

Как понял Катсу, Киото был распланирован в виде правильной сетки; Ичиджо — первая улица — начиналась в северной части, дальше шли Ниджо, Санджо, Шиджо, Годжо — вторая, третья, четвертая, пятая улица, и так до Куджо — девятой улицы, у южных ворот. Аромат цветущей вишни, хлопотливая жизнь большого города — все это вызывало изумление и трепет. Торговые здания по обеим сторонам улицы были переполнены спешащими людьми. Время от времени попадались по пути группы крестьян. Вокруг священных изображений толпились просители, умолявшие богов синто о той или иной милости. А здания! Как и прежде, Катсу был поражен величиной и количеством зданий, — некоторые из них возвышались над улицей на пять этажей. Золото, серебро, красное, голубое. Богатая цветовая гамма лакированных карнизов и разноцветные коньки легких построек, заполнявших целые кварталы.

Сузаки-Оджи тянулась на два ри посреди столицы. Катсу и Набори шли рядом, наслаждаясь шумом и суетой. Медленно двигались повозки с запряженными волами, теснились пешеходы. По мере их приближения к северо-восточному району уличная толпа становилась все более многочисленной и беспокойной. Были там крестьяне в широкополых соломенных шляпах, и рядом с ними — торговцы в шелковых платьях; последним совсем недавно разрешили носить шелк, который два года назад полагался исключительно дворянству. Среди крестьян и торговцев попадались порой студенты Конфуцианского университета Банту. В основном потомки придворной аристократии, еще не ставшие взрослыми людьми.

— Неужели скоро они станут такими же студентами?! — подумал Катсу. Его сердце возбужденно забилось.

10-й день 3-го месяца Яёй, Киото, императорский дворец Госё

— Хиро-сама, мне право дело неудобно такое внимание — министр иностранных дел, двадцатилетний выпускник университета Банту, Тоши Окияма низко поклонился в третий раз и отказался от пиалы с чаем — Позвольте слугам сначала вам налить, а уж потом мне.

— Господин Тоши, я настаиваю — канрэй, премьер-министру Японии, Окинавы и Ко Рё Симодзумо Хиро еще раз протянул Тоши-сану пиалу.

— Я слышал, что заморские купцы привезли на острова кофе и экстракт листьев под названием «кока» — низенький, полненький Тоши Окияма, наконец, принял пиалу и вежливо отпил чуть-чуть.

— Да, я уже пробовал эти напитки — ответил Хиро-сан, наливая себе собственноручно зеленый чай — Кофе горький, но хорошо бодрит. Чай из коки также уменьшает усталость, а еще голод и жажду. Рекомендую попробовать.

— Спасибо. Обязательно последую вашему совету. Купцы утверждают, что кофе надо пить с молоком и сахаром. Тогда оно не такое горькое. Впрочем, тростниковый сахар очень дорог, чтобы его использовать в напитках. А вот коку необязательно пить. Торговцы рассказывают, что индейцы Новой Испании носят с собой мешочек, называемый чуспа, в котором содержится дневная порция листьев коки, наряду с небольшим количеством порошка из негашёной извести или пепла лебеды. Небольшое количество порошка жуют вместе с листьями коки — это смягчает их вяжущий аромат и позволяет растянуть удовольствие надолго.