— Благодарю за доверие, сэр.

— Можешь быть свободен.

Робин быстро вышел, и лишь после того, как за ним закрылась дверь, Камерон выбрался из-за стола и неспешно прошелся по затемненному кабинету.

Подойдя к стеклянной панели, он стал смотреть на небольшую долину, ухоженную, подстриженную, с искусственным озером. Одно время он даже хотел пустить в него каких-нибудь птиц, лебедей или уток, но потом передумал.

Постояв немного, Камерон вздохнул. Эта панель была всего лишь экраном, а изображение на нее передавалось с видеокамер. Режим безопасности, в котором он жил день и ночь, диктовал свои законы, коим Камерон неуклонно следовал в отличие от многих своих врагов, которых он доставал благодаря их разгильдяйству и недисциплинированности.

Итак, можно было считать, что вход в «Сервис суперлогистик» состоялся. Была проведена первая совместная сделка, а дальше все пойдет по накатанному сценарию: увеличение оборота совместных сделок, взаимный обмен акциями и постепенное выдавливание теперешних владельцев компании или другие, более жесткие меры, если эти джентльмены вдруг окажутся непонятливы.

— Сэр, через пятнадцать минут у вас встреча с генералом Роджерсом, — подсказал селектор.

— Да, я помню. Где он сейчас?

— Машина генерала поднимается от второго поста.

— Хорошо. Пусть его проводят в каминный зал, тот, что в галерее.

— Слушаюсь, сэр.

Теперь этот Роджерс, вор и хитрюга из комитета по вооружениям. С его помощью Камерон надеялся укрепиться на теплом месте возле военного бюджета, и генерал гарантировал ему эту возможность, за что попросил два миллиона ливров. Для Камерона это были небольшие деньги, а куш, в случае удачи, светил немалый, но что-то у Роджерса пошло не так, и теперь он ехал объясняться.

— Оправдываться будет, — вслух произнес Камерон и вздохнул. — Всегда одно и то же.

Выйдя из кабинета, он неожиданно для себя проигнорировал персональный лифт и свернул в сторону общего. Иногда Камерон совершал такие малообъяснимые поступки, но часто спасал себе этим жизнь.

В достижении собственных целей он не брезговал никакими средствами, разумеется, и с ним не особенно церемонились, но Камерон был коварнее и последовательнее в этой своей войне.

Заметив босса, часовой у лифта не подал вида, что удивлен, лишь встал чуточку ровнее.

Камерон зашел в кабину, спустился на пару этажей, перешел в другой лифт и уже на нем добрался до галереи — сумрачной вытянутой залы, завешенной старинными картинами-подлинниками.

Здесь пахло древностью и старой копотью — Камерон намеренно воссоздавал эту атмосферу после того, как посетил несколько старинных замков. Именно там он понял то, что почувствовать обстановку старины можно, лишь услышав эхо тех пирушек, представив лица тех, кому при всем благородном собрании давали чашу с отравленным вином.

Почему-то именно этот жуткий обряд очень волновал Камерона. Он легко представлял себя и в качестве того, кто велел выпить отравленное вино, и на месте того человека, который, все понимая, тем не менее покорно принимал свою долю. При этом всегда в этих его видениях присутствовали потрескивающий камин, жаровня и подгоревший жир. Вот почему Камерон потребовал воспроизвести в галерее этот запах.