За окном сгустились сумерки, и первые капли дождя упали на землю. Ронуин попросила принести мандолу и долго играла и пела для мужа и принца, исполняя на валлийском протяжные грустные баллады, которые отец переводил для зятя, и задорные и живые норманнские песни, развеселившие Эдварда. Он окончательно уверился, что его жена — самое совершенное создание Божье на этой земле, и не мог дождаться, когда окажется с ней в спальне.

Поэтому, когда Ронуин смолкла, он вежливо осведомился:

— Госпожа моя, вы, наверное, устали? Нам пора ко сну.

Ронуин залилась краской, но ап-Граффид весело фыркнул:

— В твою постель не легла бы девушка чище, сын мой, даже если бы сам Спаситель выбрал тебе жену. Помни: она девственница, которая утолит твое вожделение.

— Господин, — резко упрекнула отца Ронуин, — твои слова непристойны и крайне грубы.

— К тому же я сам вижу, какова моя жена, — поддакнул Эдвард, целуя руку Ронуин. — Я приду чуть позже, — тихо заверил он.

Стараясь ничем не выдать страха, она выплыла из зала. Как выигрывает ее муж в сравнении с отцом!

В покоях ее уже ждала Энит, заранее попросившая мужчин принести горячей воды. Высокая дубовая лохань уже стояла у огня. Ронуин заколола волосы черепаховой шпилькой и опустилась в теплую воду.

— Я сама вымоюсь, — сказала она служанке, — а ты пока убери мой наряд. Что это за восхитительный запах? Такой тонкий!

— Вереск, — пояснила Энит. — Моя мать делает эссенцию из масла цветов, которые собирает на холмах каждую весну. Надеюсь, вам понравилось, госпожа.

Служанка захлопотала, перетряхивая платья и пряча в сундук.

— Чудесно, — похвалила Ронуин. — Я впервые купаюсь в такой ароматной воде.

Она взяла тряпочку и мягкое мыло и принялась намыливаться, совсем забыв о времени. Дверь неожиданно распахнулась, и она услышала голос мужа:

— Энит, сегодня ты переночуешь в доме матери.

— Да, милорд, — прошептала девушка.

Дверь снова захлопнулась.

— Наслаждаешься ванной, госпожа? — осведомился Эдвард, подходя ближе. Сейчас на нем была только доходившая до колен рубаха.

Ронуин медленно повернулась, чтобы не расплескать воду.

— Господин! — резко воскликнула она. — Неужели мне не дозволено даже искупаться в уединении?

— Мне всегда нравилось любоваться своими женщинами в ванне, — преспокойно бросил он.

— Твоими женщинами? — ахнула она.

— Не считаешь ли ты и меня девственником? — засмеялся де Боло. — Я здоровый мужчина с ненасытным аппетитом, и у меня было немало любовниц. Теперь, правда, пришлось расстаться с последней. Больше я не посмотрю ни на кого, кроме жены.

Ронуин кивнула. Слова его были разумными, а обещание оставаться верным утешало.

— Ты раскраснелась от жары и стала еще красивее, — заметил он.

Ронуин смущенно промолчала, не зная, что ответить.

Как она ненавидела свой непослушный язык! Теперь она чувствовала себя настоящей дурочкой! Но разве можно было предполагать, что она окажется в такой странной ситуации!

— Ты скоро выйдешь из воды, Ронуин? — допытывался муж.

— Но как я могу, когда вы тут стоите, господин! — воскликнула девушка.

— Право супруга — видеть тебя такой, какой создал Господь, — возразил Эдвард. Его серебристо-серые глаза искрились.