Впрочем, подобно многим людям, мы были изобретательны. Я рассказывал сам себе различные истории, представлял всевозможные ситуации, вспоминал самые приятные минуты своей жизни и их было немало. Я мечтал оказаться на воле, где дул ветер, шли дожди и снег, грело солнце. На Отражении Земля у меня был собственный небольшой самолет, и я всегда наслаждался чувством полета. Передо мной распахивалось голубое небо, а внизу лежали миниатюрные города или чистое пространство океана. Я думал о женщинах, которых любил, веселых вечеринках, полях сражений. Но рано или поздно мысли мои вновь возвращались к Амберу. В одну из таких минут мои слезные железы неожиданно начали функционировать, и я заплакал.

Прошло много дней, о которых я ничего не помню. Но однажды, проснувшись, я услышал скрип ключа в замке. Рейн приходил ко мне так давно, что я забыл и вкус вина, и запах сигарет. Я потерял представление о времени. В коридоре стояло двое людей. Я понял это, прислушиваясь к их шагам, прежде чем дверь распахнулась и Джулиан произнес мое имя. Я ответил не сразу, и он повторил:

— Корвин? Подойди ко мне.

Неповиновение ни к чему бы не привело, поэтому я встал, подошел к двери и остановился, почувствовав, что Джулиан рядом.

— Что тебе надо? — спросил я.

— Пойдем со мной. — И он взял меня за руку.

Мы шли по коридору, и Джулиан молчал, а я скорее умер бы, чем заговорил первым. Судя по эху шагов, сначала мы очутились в большом зале, потом поднялись по лестнице и в конце концов попали во дворец. Меня привели в какое-то помещение и усадили на стул. Парикмахер залязгал ножницами, подрезая мне волосы, затем спросил (я не узнал его голоса), желаю я подстричь или побрить бороду.

— Побрить, — ответил я.

Затем маникюрша принялась усердно работать над моими ногтями. Меня помыли, а после ванной помогли облачиться в чистую одежду, которая висела на мне, как на вешалке. Я совсем забыл, что сильно похудел. Вскоре меня отвели в другое помещение, где звучала музыка, вкусно пахло и слышался веселый смех. Я понял, что нахожусь в Банкетном зале дворца. Когда Джулиан усадил меня за стол, шум голосов несколько утих. Прозвучали фанфары, и меня заставили подняться на ноги. Я услышал тост, который громко произнес Каин:

— За Эрика Первого, короля Амбера! Да здравствует король!

Я не стал пить, но, казалось, этого никто не заметил. Я старался наесться до отвала, потому что так вкусно меня не кормили ровно год. Из застольных бесед я понял, что сегодня — годовщина коронации Эрика. Со мной никто не разговаривал, я ни к кому не обращался: Корвин присутствовал, но Корвина не существовало. Таким образом Эрик хотел меня унизить, а заодно напомнить братьям, что он не пощадит тех, кто осмелится посягнуть на его власть. К тому же им было приказано забыть мое имя. Банкет продолжался далеко за полночь. Кто-то все время подливал мне вина в бокал (и на том спасибо), а я сидел, чуть развалясь, и слушал музыку. Когда столы убрали, меня усадили в уголок, чтобы я не мешал людям танцевать. Я напился, как сапожник, и наутро был втащен в камеру чуть ли не волоком. К великому моему сожалению, я напился не до такой степени, чтобы меня вытошнило на пол или на чей-нибудь шикарный костюм.