Я вытащил карту Блейза и сконцентрировался. Он ответил не сразу.

— Что случилось? — раздался наконец его голос, и мне показалось, я слышу шум битвы.

— Неприятности, — сказал я. — Семьдесят три моих корабля вошли в северные воды Амбера, но Каин приказал нам сдаться до полудня.

— Черт побери! — воскликнул Блейз. — Мне не удалось продвинуться так далеко, как тебе. Ты застал меня в самый разгар битвы с кавалерией. Мое войско тает на глазах. Так что я не могу ничего посоветовать. У меня хватает неприятностей. Поступай, как сочтешь нужным. Они опять атакуют! — И он исчез.

Я вытащил из колоды карту Жерара. В начале разговора мне показалось, что я вижу за его спиной тонкую береговую линию, очень похожую на южный берег Амбера. Наша беседа оставила в моей душе неприятный осадок. Я спросил, может и хочет ли он помочь мне в сражении против Каина.

— Я согласился пропустить тебя, — ответил он, — и поэтому увел свою эскадру на юг. И если бы я даже захотел прийти к тебе на помощь, мне все равно не успеть. Но я не хочу. Я никогда не обещал, что помогу тебе убить нашего брата.

И, не дожидаясь ответа, он исчез. Ну что ж, Жерар был прав. Он согласился дать мне шанс победить и вовсе не обязан был выигрывать за меня сражение. Неужели из создавшейся ситуации нет выхода? Я закурил сигарету и начал мерить палубу шагами. Туман рассеялся, солнце давно взошло и ласково припекало спину. До полудня оставалось часа два…

Я вытащил колоду из-за пояса и задумчиво подкинул ее на ладони. С ее помощью, например, можно было помериться силой воли с Эриком или Каином — еще одно свойство карт, мне известное. Они были изготовлены по велению Оберона художником Дворкиным Барименом, горбуном с диким взглядом, который ранее был волшебником, священником или психиатром (тут мнения расходились) на каком-то далеком Отражении, где отец спас его от смерти мученика. Подробностей мы не знали, но не вызывало сомнений, что с тех самых пор Дворкин слегка тронулся умом. Это не мешало ему быть великим художником, и никто не отрицал, что он обладал какой-то странной силой. Мы часто разговаривали о нем, пытаясь понять, погиб он или просто скрылся. Возможно, его убил отец, не желая, чтобы тайное стало явным. Каин, конечно, будет готов к нападению. Вряд ли мне удастся сломить его волю и подчинить себе. Сделать его беспомощным я смогу, но он наверняка это предусмотрел и отдал приказ своим капитанам атаковать ровно в полдень. Об Эрике и говорить не приходилось. Он будет готов ко всему. Если у меня не останется другого выхода, я, конечно, попытаюсь на него напасть. Мне нечего терять, кроме собственной души.

В колоде находилась также карта с изображением Амбера. Я могу отправиться туда в любую минуту. По моим подсчетам, вероятность того, что мне удастся проникнуть во дворец и убить Эрика, составляла одну миллионную долю процента. Я готов был умереть в сражении, но не хотел, чтобы на моей совести лежала бессмысленная гибель многих людей. Сомнительно, что в моих жилах текла королевская кровь, хоть Лабиринт меня не уничтожил. Истинный принц Амбера никогда не задумывался над такими пустяками. Я решил, что столетия, проведенные на Отражении Земля, изменили меня, сделали более человечным, не похожим на остальных моих братьев. Я принял решение сдать флот, а затем отправиться в Амбер и вызвать Эрика на дуэль, которая должна была закончиться смертью одного из нас. Он будет дураком, если согласится, но другого выхода я не видел.