— На грешное дело идёте? — поинтересовался церковный служитель, оглаживая бороду.

— Во имя благих целей. Прощайте, святой отец!

Борис быстрым шагом вышел из церкви, провожаемый крёстным знамением.

Ради отца, Наташи, Риты, Спичкова, Ефрема, и всех тех, кого я любил и боялся потерять. Ради миллионов невинных людей, которые сейчас спят, и даже не подозревают, что завтра, решится их судьба. Судьба всего мира, таким, каким мы его привыкли видеть. Мы победим, обязательно. Я верю в это. Сейчас не остаётся ничего, кроме надежды и веры. У нас нет другого выбора, и нет другого решения, только бой, только победа. Что бы жертвы наших друзей, были ни напрасными, и что бы мы не потеряли любимых, которые ещё могут выжить. Это будет нелегко, но я уверен мы справимся, надо только верить…

Артём закрыл дневник, отложил карандаш, возможно, это его последняя запись. Он взял со стола небольшой крестик, на протёртой верёвочке, и бережно надел его. Затем он взял отцовские часы, с новым стеклом, и внимательно глядя на них, словно увидел лицо отца. «Я люблю тебя, отец» — Артём поцеловал стёклышко, и надел часы, если умирать, то с этой святой памятью на руке.

«Камилла» — красовалась надпись на «калаше» Леонида.

— Ради тебя любимая, — разведчик нежно погладил приклад, словно шёлковую кожу Камиллы, — Прости, что я опоздал, прости за всё. Надеюсь, что там, — он с надеждой поднял голову в потолок, но имел ввиду, естественно, небо, — ты в хорошем месте, и ты счастлива, смотришь на меня, и гордишься. Я не слабак, и не трус, я готов ряди тебя на всё. Если не исправлю свою ошибку, то хотя бы умру, зная, что пытался. Люблю тебя.

Утро выдалось холодным, влажным, туман окутал Новгород, окропив росой всё на улице. Туманная мгла разведчикам была только на руку, в бронежилетах, камуфляжной форме, с оружием в руках, они смело форсировали улицу за улицей, решительно и бесповоротно. Несмотря на то, что ночью никто из троицы не сомкнул глаз, бойцы выглядели бодрыми и полными сил.

— Артём, мне всё же кажется, что зря мы оставили «калаш» и ещё оружие в квартире, Мухин не вернётся, ты слишком хорошо о нём думаешь, — по дороге завёл утреннюю тему Борис.

— Вредная привычка — думать о людях хорошо, — усмехнулся Артём, — Мы это и проверим, если не появится, то ты прав, я всё же верю в него, ведь столько прошли вместе, не может он так предать.

— Ну-ну.

— Да ладно тебе, всё равно оружия больше положенного, — Артём тряхнул своим Винторезом.

У Тельцова на плече висел дробовик немецкой оружейной компании «Бенелли», он вообще любил немецкое оружие за надёжность, но, тем не менее, не отказался от пистолета — пулемёта «Борз».

Артём заметно нервничал, но старался виду не подавать, улыбался и бодрился, как только мог, но с каждой минутой самообладание покидало его, и он то и дело глядел на часы.

До назначенного ранее места напротив президентского дворца группа добралась без приключений. Это был небольшой домик, давно покинутый и нежилой, сейчас в нём укрылись бесы Дыни и туземцы Норманна, как и договаривался Артём.