— Почему? — тут же последовал простой вопрос.

— На теле нет никаких признаков удушения, нет и следов применения мышьяка или прочих доступных ядов. В комнате нет никакой пищи, в которую могли подсыпать или влить другой яд. Все это я наблюдал последние дни.

— Но ведь там барышни, а здесь здоровый, физически крепкий юноша.

— Да какая разница! — сказал Лебедев и услышал словно эхо Вендорфа. — Я хотел сказать, что действие хлороформа от пола не зависит. Барышни могли умирать быстрее, вот и все.

— Почему же его не повесили, как тех?

— Это надо у убийцы спросить. Я думаю, элементарно не хватило сил. Вон какой здоровый князь… Был.

— Когда наступила смерть?

— Ориентировочно между четвертым и пятым часом ночи.

— Как же его заставили нюхать хлороформ?

— Этот вопрос для меня пока открыт, — признался Аполлон Григорьевич, слегка утомившись от допроса.

Но Родион и не думал останавливаться:

— Что за рвотная масса на ковре?

— Обычное дело: выпил, закусил, от действия хлороформа началась рвота. Такое часто на операциях случалось. Поэтому пациентов перестали привязывать к столу, пока не заснут, многие задыхались. Обычная реакция организма.

Кажется, справка удовлетворила. Ванзаров подошел к двери и попросил чиновника, ведшего протокол. В гостиную вытолкали Лесникова. Чиновник явно робел.

— Зачем форточку открыли? — последовал строгий вопрос.

Лесников совсем смутился:

— Так ведь запашок уже…

— Пригласите коридорного.

Чиновник с облегчением выскочил. Лебедев подумал, что с возвращением Родион изменился куда сильнее, чем показалось в первую минуту радости. К новому стилю еще надо привыкать. Да какая разница! Главное — жив и здоров. Мозги с логикой на месте, вон как чешет.

Пока Аполлон Григорьевич предавался размышлениям, была найдена и доставлена свежая жертва. Коридорный с веселой фамилией Походилко бегал глазками и нервно теребил отворот пиджака.

— Господин Юнусов снял этот номер вчера утром, — сказал ему Родион.

— Точно так-с. Ближе к обеду.

— Он вернулся вечером после полуночи.

— На часы не смотрел-с, но поздно уж было.

— С ним была дама.

— Это невозможно-с. Дамы по ночам у нас не положены.

— Но господин Юнусов был с другом.

— Да, они-с были с другом, — повторил Походилко.

— Друг был в глухом плаще и цилиндре?

— Точно так-с. Только со спины и видел.

— Заказов из номера к вам не поступало.

— Точно так-с.

— Крайне признателен, вы свободны.

Коридорный Походилко поклонился и был таков. А Лебедев ощутил холодок… Нет, не страха, а полной растерянности перед новыми способностями друга.

— Может, и убийц барышень укажете? — без шутки спросил он.

Ванзаров искренно удивился:

— Каким образом?

— Уж не знаю… Может, обладаете нечеловеческой прозорливостью. Может, вас наградили ею в мире мертвых. Вон как шпарите. А только с поезда. Откуда знали про распорядок Юнусова?

— Все же у вас на виду, — сказал Родион. — Постель застелена, как горничная только стелет, и конфетка на подушке не тронута. Значит, Юнусов в нее не ложился. Вернулся поздно — потому что не снял вечерний костюм.

— А про плащ и даму откуда узнали?

— В шкафу из одежды — его шуба и плащ глухой. Зачем в феврале плащ? Чтобы под ним кого-то прятать. Знаменитая студенческая шутка: провести в гостиницу даму под плащом и цилиндром. Не приходилось пробовать?