Но на пороге стояла Лиза.

— Мама, я… — И она расплакалась.

Я смотрела на нее, сама готовая заплакать, и дрожала. Я не могла пошевелиться, словно окаменела, в ушах у меня шумело. Лиза сделала шаг вперед, и я обняла дочь, уткнувшись лбом ей в плечо — так крепко, что ей, наверное, было очень больно. Я прижимала ее к себе и не могла произнести ни слова, только громко всхлипывала.

Лиза тоже дрожала. Ее волосы попали мне в рот, у меня потекло из носа и стало нечем дышать, но я не могла отпустить ее. Я гладила ее по голове и тихонько покачивала.

Наконец я обрела дар речи:

— Господи, спасибо тебе!

Нам потребовалось время, чтобы успокоиться и войти в дом. Меня по-прежнему била дрожь, голова кружилась, и мне пришлось немного постоять, прислонившись к стене. Лиза поддерживала меня, и я чувствовала, как по щекам у меня катятся слезы. Она хорошо выглядела. Волосы у нее, правда, были растрепаны, но одежда опрятная: новое джинсовое пальто и штаны с карманами. Глаза у нее были ясные, хотя и покраснели от слез. Лиза немного поправилась, и лицо у нее разгладилось. Мне не терпелось расспросить, где она была и что случилось, но Лиза хотела есть и попросила отложить разговор. И это было правильно: обычные хлопоты помогли нам успокоиться. Мы вместе приготовили чай и тосты, как делали в ее детстве. Одна мазала их маслом, другая — медом. Не в силах сдержаться, я то и дело касалась дочери, гладила ее по волосам, чтобы убедиться, что она действительно рядом. Наконец мы уселись на диван.

— Пожар был ужасный, — начала она, — но я не могла помочь, не могла их вытащить.

— Ты видела пожар? Где ты была?

— В камере. Аарон посадил меня туда за пару дней до пожара, сказал, что я найду ответы на все свои вопросы, но у меня в голове все перепуталось. Когда Джозеф открыл дверь и велел мне подниматься, я не смогла встать. Он не заметил этого, потому что бегал по камере и собирал контейнеры, а потом ушел. Мне было так страшно — я не понимала, что происходит. А потом я услышала грохот и побежала наверх. В холле было много дыма, и все кричали. Я пыталась понять, где остальные, но кругом был огонь. Было очень жарко.

Я живо вообразила себе все это: люди зовут на помощь, повсюду языки пламени, и Лиза в ловушке.

— Какой ужас, милая! Я верю, что ты хотела их спасти.

— Пришлось их бросить… — Она всхлипнула. Я понимала, что эта боль останется с ней надолго, ведь выживший всегда чувствует себя виноватым. Она взяла себя в руки. — Я поползла и разбила окно. Потом я увидела, что все полыхает, и поняла… — Лиза умолкла, лицо ее исказилось от боли. Она вытерла глаза и сделала несколько вдохов. — Тогда умерло много народу. Но я выжила, поэтому… — Она покачала головой. — Я все думала: зачем Бог меня спас после всего, что я натворила?

По лицу у Лизы катились слезы.

Мне хотелось ее утешить, но я понимала, что сейчас лучше молчать, и просто положила руку ей на колено. Она взяла меня за руку.

— Я сбежала и вернулась в город. Кололась и пыталась все забыть. Однажды я проснулась рядом с каким-то парнем и подумала: почему я жива? Может, я не просто так спаслась? Может, мне надо изменить свою жизнь? — Она повертела тост в руках и улыбнулась мне. — Я вернулась в город и обратилась к врачу.