Мы выпили. Не обошлось без общих пьяных слёз. Сразу же, как намеревался, я в дверь не вышел. Мы ещё посидели. Ещё выпили. А потом ехал в такси домой и улыбался.

Серёжа Наседкин, Сашенька Белкин, Женя Сытый. Они не бросят театр. Мой отъезд не убьёт его. Театр «Ложа» окажется живуч. А через много лет я увижу их сильно побитые жизнью любимые рожи в кино на экране. Они начнут сниматься. Найдётся режиссёр, которому захочется видеть моих актёров в своём кино… А Женя Сытый так вообще через годы станет актёром МХТ имени Чехова, и его фотография будет висеть в фойе этого главного московского театра.

Утром я пробудился от страшной головной боли. Обнаружил себя на диване, укрытым пледом, в рубашке и брюках. Без носков. Глянул на часы, было около одиннадцати. Испугался, что что-то проспал. Но тут же вспомнил, что к какому-то определённому времени мне никуда больше успевать в моём родном городе не надо.

Дома стояла тишина. Жены и дочери не было. Я встал и потащился на кухню пить воду… В кармане брюк что-то шелестело. Я достал вчетверо сложенный помятый тетрадный листок.

– Сегодня первых двух уроков нету, мама, – сказал я хрипло.

Сразу и в полном объёме вспомнилось то, что случилось со мной накануне на сцене.

«Это что такое я вчера сделал?! Что это было?! – подумал я. – Как теперь с этим жить?..»

В начале июня мы получили деньги за нашу квартиру, и я сразу же отправился в Калининград. Летел и волновался. Очень хотел, чтобы город мне понравился. Всё было настолько решено, что, если бы город мне не понравился, пришлось бы жить в городе, который не нравится. Варианты остаться в Кемерово или поехать в Москву не предполагались.

Калининград мне понравился сразу. Всего трёх дней мне хватило ногами обойти его весь и выбрать район, в котором захотелось бы купить жильё. Я обратился к риелторам, и ещё через три дня мне предложили небольшую, но славную квартиру в довоенном, немецкой постройки доме, стоящем в дивном месте. Две тихие, зелёные улицы пересекались, и из их перекрестия градостроители устроили очаровательный сквер, окружённый четырьмя домами под черепичными высокими крышами. Как было не купить квартиру, окна которой выходили на сквер, который носил название «сквер Шопена»?!

– Где вы обосновались?

– В доме у сквера Шопена!

Уже только ради такого разговора можно было ехать из Сибири в Калининград.

Я не стал сразу выкладывать деньги за ту квартиру, решил, что как-то уж слишком быстро определился, и стал смотреть другие варианты. Каждый день звонил домой, рассказывал всё, что видел и чувствовал. Всё хвалил.

Остановился в Калининграде на квартире в стандартной девятиэтажке в типичном районе, каких полно по всей стране. Если бы на помойке рядом с тем домом сидели не чайки, а голуби и если бы не огромный каштан, на который выходило окно комнаты, в которой я ютился, то можно было бы подумать, что я снял квартиру в спальном районе Барнаула или Перми. А подъезд был такой, будто из Кемерово никуда не улетал.

Но мне не хотелось видеть ничего, что внесло бы сомнения. Я старался замечать только то, что убеждало в правильности принятого решения: большие старые деревья, черепичные крыши, узкоколейные трамвайные пути и маленькие звонкие трамваи, брусчатка, какой в Кемерово не было и метра, клумбы с разнообразными цветами, зоопарк, электрички, уходящие к морю.