— Войдите.

Муравьев переступил порог дома и оказался в большой полутемной прихожей. Женщина предложила снять пальто и пригласила пройти в комнату. И Муравьев не сразу увидел мужчину, который внимательно его рассматривал.

— Чем могу служить?

Пожилой господин с подстриженной бородкой пошел ему навстречу. Ростом он был выше Муравьева и значительно старше. На располневшей фигуре складно сидел костюм из чесучи. Подойдя почти вплотную, он снова тихо спросил:

— Что вам угодно? — чувствовалось, что он умышленно говорит тихо. «По-видимому, хозяин привык к подобным визитам», — мелькнуло в голове.

— Здесь продается картина Саврасова? — Эти слова пароля Муравьев твердил тысячу раз.

Муравьев пытливо смотрел на хозяина дома и напряженна ждал ответа. Мужчина не торопился. Еще раз внимательно оглядел Муравьева, о чем-то подумал, потом так же тихо сказал:

— Картину Саврасова я продал три дня тому назад.

Муравьев облегченно вздохнул. Хозяин стоял, ожидая дальнейших объяснений, и гость сказал:

— Моя фамилия Муравьев. Ваш адрес дал мне Донской.

Теперь мужчина доверчиво улыбнулся. Протянул руку с длинными холеными пальцами.

— Проходите, садитесь, — предложил Федоров.

Муравьев сразу вспомнил о своих товарищах, которые ожидали его на улице и так же волновались, как он. Поэтому сказал:

— Я не один. Вместе со мной два человека, которых я взял для связи. Если разрешите, я их позову.

Федоров понимающе кивнул.

Муравьев снова оделся и вышел на улицу. Тузинкевич издали увидел его, но с места не стронулся. И только когда Муравьев подошел вплотную, тихо спросил:

— Как?

— Все нормально. Принял, как полагается. Идемте все. Вы, Чеслав, будете находиться при мне, а вы, Бронислав, постарайтесь занять хозяйку дома.

Когда Муравьев и его спутники возвратились в дом, стол был накрыт для обеда. Федоров познакомил их со своей женой и пригласил к столу. Жил он в достатке, и обед был сытным. За столом вели самые общие разговоры: Федоров расспрашивал, как доехали, какая обстановка в Воронеже. Муравьев интересовался Тамбовом, условиями жизни населения.

После чая Брониславу Смерчинскому удалось увлечь разговором уже немолодую жену Федорова, и они ушли в другую комнату, откуда время от времени раздавался смех.

Муравьев и Федоров остались сидеть рядом за столом, а Тузинкевич сел на диван и стал рассматривать какой-то журнал.

— Господин Донской рассказывал мне, — Федоров перешел к серьезному разговору, — что у него остались хорошие воспоминания от визита в Воронеж. Мы надеемся, что с вашей помощью удастся установить нужные связи и в Москве. — Федоров, улыбаясь, смотрел на Муравьева.

— Господин Донской мне тоже понравился. С ним можно иметь дело. Главное сейчас, — продолжал Муравьев, — объединить все силы для борьбы с большевиками. — Он посмотрел на Федорова, чтобы угадать его реакцию. Тот одобрительно кивнул головой. — Что касается будущего России, то об этом можно договориться потом.

— Вы говорите от себя или у вас имеются инструкции? — спросил осторожный хозяин.

— Я поддерживаю постоянную связь с Москвой. Это, видимо, вам известно. Приехал к вам затем, чтобы выработать совместную политическую платформу между левыми социалистами-революционерами, конституционными демократами и армией Антонова. Должен вам пояснить, что у эсеров имеется несколько течений. Но сейчас левые эсеры, которых я представляю, объединились с правыми для совместной борьбы.