– А если порубить на куски саблей? – предложила Нати. Глаза ее азартно горели.

Брат Иона словно очнулся. Огляделся.

– Ох и задаст мне отец Модестус жару, если услышит наши разговоры! Поди домой, дочка, хватит уже мои старые грехи ворошить!

Его грехи Нати интересовали мало. А вот все, что он рассказывал… есть, от чего голове закружиться. Схватки, корабли, сокровища, шторма. А эта Дэниэль! Ведь она командует экипажем, состоящим из одних мужчин! Да еще и сражается наравне с ними! Правда, она в пиратах с самого детства, ко всему уже привычная…

Но и она, Нати, ничем не хуже. До самого девичества ходила с рыбаками в море – пока нянька не напомнила Жан Жаку, что у него все-таки внучка, а не внук. Конечно, ничего зазорного в том, что женщина выходит в море на ловлю рыбы, вон как Мари, глава семьи Бланже. Но Нати совсем для другой жизни предназначена. К неудовольствию девчонки они постановили, что матросские штаны Нати под платье больше не надевает, а из морских путешествий ей позволяются лишь недалекие плаванья по торговым делам. Мартель согласился на последнее скрепя сердце: если это испанское отродье долго не выпускать из дому, то энергия в ней кипит-кипит, да и выплескивается либо на его голову, либо в какую-нибудь дикую, совсем не девическую выходку…

…Нати пробежала по темным коридорам монастыря, разыскивая брата Иону: монахи лежали у себя в кельях, спасаясь от полуденного жара. Старый пират сидел на обычном месте в тени деревьев, и размахиваясь, кидал что-то. Нати подкралась. Тяжелый металлический нож втыкался раз за разом в дерево, росшее туазах в пяти от них. Брат Иона дергал за веревку, пропущенную в кольцо в ручке ножа, подтаскивал его обратно и вновь кидал.

– Ух, как у тебя хорошо получается!

Монах резко развернулся – Нати даже отпрыгнула. Брат Иона опустил нож, сказал хмуро:

– Не подходи так, окликни сначала!

Нати с любопытством разглядывала нож – монах протянул его на ладони, не дожидаясь неизбежной просьбы. Был нож немного странным, плоским, обоюдозаточенным, почти без гарды. Чем-то напоминал он профиль акулы.

– Метательный, – пояснил брат Иона.

– Дай я попробую?

В детстве они с мальчишками на спор кидали ножики – правда, не такие большие и не такие тяжелые. Сосредоточенно хмурясь, Нати примерилась и кинула – нож завертелся в полете и шлепнулся в паре туазов от них. Расстроенная Нати подтянула его за веревку.

– Этот слишком тяжел для тебя, – сказал монах. – Пока рука не окрепнет и не научишься попадать в цель, лучше тренироваться с легким.

– А ты можешь меня научить?

Видимо, бесконечные расспросы девочки породили в брате Ионе тоску по прежним неспокойным временам. Монах неожиданно засмеялся, показав еще крепкие желтые зубы.

– Если только не скажешь отцу Модестусу на исповеди! Да и вообще никому не рассказывай: меня накажут, а тебя засмеют. Есть у меня нож полегче, сейчас принесу…

Вскоре он уже показывал, как лучше стоять, когда учишься: левым боком к мишени, ноги на ширине плеч, нож в правой руке. Левая рука вытягивается в сторону мишени, замах правой рукой, нож на уровне головы или чуть выше. Потом толчок правой ногой, разворот тела и мах правой рукой до полного ее выпрямления. В момент броска нож находится на уровне цели. Если раз за разом попадает выше или ниже мишени, нужно сделать шаг вперед или назад.