Арчи слушал сочувственно. Он, как и все, любил Алексу.

— Потерять мать в таком нежном возрасте… может, мы не до конца понимаем, какая это была для нее тяжелая травма, — сказал он. — Может, из-за этого она чувствовала, что не такая, как другие дети. Чувствовала свою обездоленность.

Вайолет задумалась.

— Может быть, и так. Только Каролина была не слишком заботливой и любящей матерью. Она мало времени уделяла Алексе. Девочкой занималась Эди. Это она окружала Алексу любовью и заботой, и Эди никуда не исчезла, она всегда была рядом.

— Но вам ведь нравилась Каролина…

— Да, нравилась. Отношения у нас были самые хорошие, и я считала, что Эдмунд должен быть доволен своей женой. Но она была какая-то закрытая, холодная, замкнутая. Иногда я гостила у них в Лондоне. Каролина принимала меня очень радушно, она знала, что для меня большая радость побыть с Алексой и Эди. Я и радовалась, но никогда не чувствовала себя по-настоящему дома. Знаешь, я не люблю город. Улицы, дома, машины давят на меня, и у меня начинается что-то вроде клаустрофобии. Но не только в этом было дело. Каролине не хватало открытости, простоты. Что-то мне мешало, нельзя было просто посидеть, поболтать с ней. Когда мы оставались наедине, мне каждый раз стоило неимоверных усилий поддерживать разговор, а ты ведь знаешь, при желании я могу заговорить кого угодно. Мы с ней то и дело замолкали, но не так, как бывает между друзьями, когда можно и помолчать. В эти паузы я начинала усиленно ткать свой гобелен… — Ви бросила взгляд на Арчи. — Я говорю глупости или ты понимаешь, что я пытаюсь тебе объяснить?

— Понимаю. Я плохо знал Каролину, видел ее всего несколько раз, и каждый раз испытывал неловкость, не знал, куда девать руки и ноги, они словно вырастали на лишний метр.

Вайолет даже не улыбнулась в ответ на это признание, мысли ее были заняты Алексой. Она молчала.

Они уже доехали до середины подъема и приблизились к повороту на Пенниберн. Тут в ограде был проем. Ворот не было, просто прогалина в стене. «Лендровер» въехал в этот проем и сотню ярдов или около того проехал по гудронированной дороге, окаймленной зелеными полосами аккуратно подстриженного газона и буковой изгородью. В конце дороги открывался довольно просторный двор, на одной стороне которого стоял небольшой белый дом, а на другой — гараж на две машины. Двери гаража были раскрыты, там виднелась машина Ви, и немного в стороне — газонокосилка, тачка и прочий садовый инвентарь. За гаражом зеленела лужайка, где были натянуты веревки для сушки белья. Сегодня на них колыхалось под ветерком белье — утром Ви успела постирать. У входа в дом стояли две деревянные кадки с розовыми гортензиями, вдоль стен пышно разрослась лаванда.

Арчи подкатил к дому и выключил мотор, однако Вайолет не собиралась вылезать — она еще не договорила.

— Не верю, что потеря матери и есть причина неуверенности Алексы в себе. И не то, что Эдмунд женился во второй раз и у Алексы появилась мачеха. Вирджиния — само внимание и забота, она неизменно ласкова с Алексой, а рождение Генри не вызвало у девочки ничего, кроме радости. Не было ни малейшего намека на ревность.