В последнее время метафизика получает, в особенности в англосаксонских регионах, новую оценку как рефлексия импликаций опытного знания (P.-F. Strawson).[201] Дитер Генрих, признав метафизику знанием, полученным «вопреки» знанию, возникшему из основополагающей связи мира и Я, выразительно подчеркивает, что «жизнь без метафизики… неудачна».[202] После грандиозной попытки Гегеля еще раз доказать, что философия есть знание о том, что существует, не появилось ничего даже в малейшей степени сравнимого со столь значительным воззрением. В случае же, когда философия и признает необходимость возрождения задач метафизики, она видит их в разработке метафизикой преимущественно проблем самой себя.
X. ОТКРЫТИЕ Я КАК ПРИНЦИПА. МОЖЕТ ЛИ Я БЫТЬ ARCHE?
Исходным пунктом своей концепции Декарт[203] считал, как мы уже знаем, номинализм с его скепсисом относительно любой утверждаемой истины. Об этом убедительно свидетельствует его труд 1641 г. «Размышления о первой философии». Здесь с помощью мысленного эксперимента — «методического сомнения», он попытался если не опровергнуть, то хотя бы поставить под сомнение все сущее, а именно чувственное, интеллектуально-понятийное и божественное сущее, оспорить его истинность и существование. В своем эксперименте Декарт настаивал на той очень простой точке зрения, что нечто нельзя признавать имеющим значение до тех пор, пока оно не будет вне всякого сомнения. Для оправдания своего подхода он ссылается на опыт, который получил вместе с кажущимися истинами повседневной жизни:
Вот уже несколько лет, как я приметил, сколь многие ложные мнения я принимал с раннего детства за истинные и сколь сомнительны положения, выстроенные мною впоследствии на фундаменте этих ложных истин; а из этого следует, что мне необходимо раз и навсегда до основания разрушить эту постройку и положить в ее основу новые первоначала, если только я хочу когда-либо установить в науках что-то прочное и постоянное.[204]
Что касается методического подхода к подобному поиску истины, то ясно, что нет нужды подводить под сомнение любой отдельный взгляд, любое сущее относительно его истинности, напротив, вполне достаточно проверить фундамент, структуру построения, на которой все держится, и увидеть, сохранится ли под этим «напором» на его принципы все как действительно прочное знание, или окажется мнением и вследствие этого рухнет. На деле, признается Декарт, чувственно сущее, даже наше собственное тело, не выдерживает никакого сомнения. На вопрос, является ли тело в своем бытии не только воображением, а, соответственно, чем-то недействительным, миражом, ответить, по крайней мере с ходу, невозможно. Сомнению легко поддаются и понятийные, например математические, определения, т. е. я могу заблуждаться относительно их истинности.
Ненадежность чувственных восприятий, трудность в различении иллюзии и действительности — неоспоримый факт, к тому же нельзя исключать возможность того, что человек совершенно не наделен со стороны своего творца способностью познавать истину, а потому живет иллюзией и самообманом. Понятия и законы, которые могли бы иметь значение за рамками иллюзорной аргументации, в результате этого представляются неубедительными.