В следующем номере «МН» было опубликовано интервью с директором Института кардиологии им. А.Л. Мясникова, где проводилась операция, главным кардиологом РФ Ю. Беленковым, который вспоминал: «5 ноября в 7 часов утра президента привезли из Барвихи. Он пришел пешком, гладко причесанный, в галстуке, в дубленке. Мы его встретили». Видимо, приход-приезд президента в институт и считался «началом операции». О других информационных «нестыковках» здесь говорить не приходится – еще раз отметим лишь уверенность газет в удачном исходе операции: «Вы увидите НОВОГО президента, бодрого и здорового лидера» (из статьи В. Гущина «Сердце президента: версии и прогнозы», «АиФ», № 46, 1996). Это пишет не врач – врачи всегда осторожны в прогнозах после таких затяжных операций. Это пишет журналист, который знает, что иначе и быть не может.
Разве никому не нужен был в конце 1996 года «новый президент, бодрый и здоровый лидер», слегка изменившийся после операции? И если бы операции не было, ее бы стоило придумать – именно в такой форме. Но подобного рода операции имеют отношение не столько к медицине, сколько к пропаганде.
Не менее интересны изменения в поведении президента России, случившиеся после его переизбрания и продолжительных болезней 1996 года, которые закончились столь чудесным, двойным (семичасовым на операции и пятиминутным в сауне) избавлением от них.
Борис Николаевич вопреки своим многолетним привычкам стал публично демонстрировать свою искалеченную левую кисть. Он даже приехал для этого в Думу, чего никогда не делал до «операции». Изменилась и мимика объекта.
Например, «голливудская» улыбка вообще не была свойственна Борису Николаевичу, и эту особенность верно подметила «Дуэль»: настоящий Ельцин улыбался иначе.
Вообще, мелкие детали поведения, мимики – как раз то, что поддается воспроизведению другим человеком сложнее всего и о чем осведомлены, как правило, только самые близкие люди. Возросшая роль в «послеоперационном» окружении президента его старшей дочери Татьяны может быть объяснена как раз постоянной необходимостью таких консультаций, которые, кроме нее, новоиспеченному президенту дать никто не в состоянии.
А поведение «ближнего круга» президента после 1996 г. вообще представляет собой сплошную загадку. Одного за другим ближайших соратников Ельцина отправляли в отставку – и никто из них не высказал никаких сомнений в истинных мотивах решения своего «шефа». Кроме Коржакова, но у того, видимо, не оставалось иного выбора. По крайней мере, возле Ельцина не осталось практически никого, ни одного человека, который бы начинал с ним восхождение к вершинам политической власти. Зато когорта «демократических мальчиков», от Чубайса с Кириенко до Лившица с Березовским, становится все плотнее и гуще.
Кому было и остается выгодным бессрочное пребывание Ельцина во главе России? Конечно, именно этой когорте и заокеанским друзьям-покровителям «российской демократии». Могут ли эти люди пойти на любой подлог ради сохранения контроля над Россией? Конечно, могут, о чем свидетельствовала их реакция на ельцинский антиконституционный переворот октября 1993 г. Им закон воистину не писан – им он дан в устной, личностной контртрадиции.