Он принес мне и радость. Принес счастье встречи с той, с которой так комфортно чувствовать себя нужным и любимым. Даже беспомощным от своих чувств — тоже классно.

Мне нравится все, что происходит в моем организме, когда рядом Настя. Я будто включен на полную мощность. А она — моя подзарядка. Спонсор моего отличного настроения и твердой уверенности в себе.

— Хорошо, что успели все доделать дотемна. — Вероника Евгеньевна появляется на крыльце бесшумно.

Я оборачиваюсь:

— Сам удивляюсь, как умудрились.

Она подходит к лестнице, и я протягиваю руку, чтобы помочь ей. Всего две ступеньки, но у меня привычно захватывает дух, потому что все мы помним, как слаба она была еще зимой и как тяжело восстанавливалась.

— Не надо, сынок. — Улыбается женщина. — Я уже хорошо бегаю. Гляди.

Спускается и раскидывает руки:

— О-па.

В груди разливается тепло. Какая же она молодец! Хоть мы и планируем приезжать каждые выходные, теперь не так страшно оставлять ее одну в этом доме надолго.

— Я накрою на стол. — Она кивает в сторону беседки. — Надо обновить. Принесешь кастрюли с кухни?

— Конечно.

Я оглядываю двор с чувством гордости. Весь последний месяц мы посвятили ремонту: переклеили обои в доме, провели воду, поменяли окна, двери, привели в порядок сад. Мой отец помог нам со срубом для бани и привез пиломатериал, из которого мы с дядей Костей и ребятами собрали сегодня беседку.

— Сейчас принесем. — Улыбаюсь.

— И зови уже всех.

Киваю и возвращаюсь в дом. Кирилл большим совком заметает остатки строительного мусора, Оля помогает ему — держит пакет. Антон пытается настроить новый телевизор, Марина стоит у него над душой, давая «дельные» советы, дядя Костя и Женя спорят, ровно ли стоит шкаф на новом полу. Исаев на глаз вычисляет угол наклона.

— Погрешность всего градус, не более.

— Короче, ровно! — не сдается дядя Костя.

— Если нет уровня, предлагаю поставить стакан с водой и сделать замеры…

— Исаев!

— Просто у меня есть теория…

— Отставить, Исаев!

— Слушаюсь, тренер.

Я иду дальше и вижу Ёжку на кухне. Она уже закончила мыть полы и теперь споласкивает руки в новой раковине. Выключает кран, старательно вытирает их полотенцем, а я пытаюсь подкрасться сзади незаметно. Но не выходит. Настя оборачивается на шорох и качает головой:

— Опять пугаешь? Я скоро заикаться начну!

Смеюсь. Подхватываю ее на руки и кружу. Разве я виноват в том, что мне хочется ее съесть?

Она визжит и хохочет. Я аккуратно опускаю любимую на пол, притягиваю к себе и целую. Страстно, жадно — так крепко, будто это первый наш поцелуй за день. Запускаю пальцы в ее мягкие, курчавые волосы и чувствую, как мое тело буквально звенит от желания.

— Мы здесь не одни, — бормочет она мне в шею, отстраняясь.

Вижу, как раскраснелись ее щеки, как пылают губы, и хочу еще. Целовать, обнимать, вдыхать — хочу ее всю. Каждый день. Всегда.

— Мама во дворе. — Шепчу. — Накрывает на стол.

Настя внезапно поникает. Все еще держит мои руки, но опускает взгляд. Я снова вижу в ее глазах печаль — так всегда происходит, когда их цвет меняется от синего до серо-голубого.

— Ну, ты чего? — Спрашиваю.