Маленький домик скрылся в водопаде брызг и солнечного света. Наш Ворчун снова поднимался в воздух.
— У нее прекрасная душа! — воскликнул я. — Надо же, у компьютера оказалось больше человечности, чем у всех людей, встреченных нами на жизненном пути!
IX.
Мы летели, покореные глубиной любви Машары и ее прекрасной планетой. И нам уже казалось совершенно естественным иметь друзей в иных мирах.
Одни путешествия дарили нам радость, другие — печаль, но с каждой минутой мы узнавали все больше и больше нового, мы повидали такое, что и за сто жизней нам бы в голову не пришло. Нам хотелось путешествовать еще и еще.
Дно внизу порозовело, а узоры заблестели золотом. Без излишней прозорливости я тут же захотел пойти на посадку и вопросительно посмотрел на Лесли. Она кивнула.
— Готова к неожиданностям?
— Думаю, да…
Хотя водопад поднятых нами брызг утих, мы по-прежнему оставались в кабине нашего гидросамолета, который лениво скользил по поверхности воды. Исчез сам океан — картины судеб под нами больше не было.
Мы очутились на горном озере, сосны и ели степенно спускались к янтарному песку, солнечные зайчики плескались в кристально чистой воде. Пришли в себя мы не сразу.
— Лесли! — воскликнул я. — Да я же здесь учился летать на гидросамолете, это озеро Хейли! Мы вернулись в наш мир!
Она оглядывалась, надеясь, что я не прав.
— Ты уверен?
— Абсолютно! Тот же крутой лесистый склон на левом берегу, а вон там,вдали — роща карликовых деревьев, за ними начинается долина. Ура! — закричал я, но не ощутил почему-то радости, да и Лесли меня не поддержала. Я повернулся к ней.
Она была явно разочарована.
— Да, знаю, мне бы надо радоваться, но мы только-только начали, и так много могли еще узнать!
Она была права. Я тоже чувствовал себя обманутым, будто в середине пьесы неожиданно погасла рампа и актеры ушли со сцены.
Я повернул наш гидросамолет к берегу, и тут Лесли воскликнула: «Смотри!»
Чуть правее по курсу, уткнувшись в песок, стоял точно такой же «Мартин Сиберд».
— Ну, вот, — сказал я. — Теперь-то никаких сомнений. Здесь многие практикуются. Мы точно дома.
Казалось, все кругом замерло, никаких признаков жизни. Наконец мы причалили метрах в семидесяти от другого самолета. Я скинул туфли и спрыгнул в воду, ее было всего по щиколотку, помог Лесли спуститься, а затем занялся швартовкой Ворчуна. Тем временем Лесли подошла к нашим соседям и позвала: «Эй, есть здесь кто-нибудь?»
— Что, никого нет? — спросил я, отправившись вслед за ней.
Она не ответила, молча разглядывая чужой самолет. Он как две капли воды был похож на нашего Ворчуна: на его белоснежном фюзеляже сверкала точно такая же радуга, а ведь эту эмблему мы придумали сами, та же обивка кабины, даже наши инициалы на приборной доске.
Очень странное совпадение.
Я дотронулся до капота. Мотор был еще теплым.
— Ага, — пробормотал я, и меня охватило какое-то смутное беспокойство. Взяв Лесли за руку, я пошел обратно.
На полпути она обернулась.
— Смотри! На песке только наши следы. Что же, они испарились прямо из кабины? Знаешь, мне кажется, наше путешествие продолжается… Но тогда мы должны были бы встретить наших двойников.