Отец, видимо, придерживался того же мнения и, как верный вассал принца Джона, подошел к окну и крикнул:

— Чего тебе надо, бастард?!

Я осторожно выглянула из соседнего окошка, хотя была почему-то уверена, что королевский бастард никогда не выстрелит в благородную девицу. И не ошиблась! Но вынуждена признать, что он не обратил на меня внимания, а может, и просто не заметил. Он смотрел только на моего отца, который вдруг как-то переменился в лице и изумленно произнес:

— Живущий грабежом?[23]

Действительно, было странно увидеть носителя королевской крови в облике бандита и грабителя. Но положа руку на сердце: разве так уж невинны были рыцари короля Артура или Карла Великого? А среди них были и, принцы крови, и даже короли…

Ответной речи Плантагенета я не разобрала. Он что-то сказал про лошадь[24] — должно быть, требовал выдать коней, если их спрятали в донжоне, — потом пригрозил, что сожжет донжон, если будет сопротивление, а в самом конце заявил, что уже давно искал встречи с моим отцом и, наконец, его преследование увенчалось успехом.

Отец молчал, а потом с трудом выдавил из себя «да». И остался стоять у окна, безмолвно наблюдая, как люди Фальконбриджа грабили манор. Но я не раз видала это обманчивое спокойствие. В такие минуты матушка моя старается не попадаться ему на глаза, а если это не удается, то сидит тихо, словно мышка. Замерла и я, видя, как сжимаются его кулаки, а губы шепчут проклятия, и понимала: мой отец будет мстить молодому бастарду Ричарда, который не зря принял на себя прозвище «Сердце вепря». Если у его отца — львиное сердце, то у сына должно быть свирепое и неукротимое сердце вепря — самого страшного зверя в лесах после льва…

И тут я вдруг поняла: он и его люди не просто так устроили засаду на дороге. У принца Джона нет вернее вассала, чем мой отец, — значит, они охотились именно на него. Но почему же тогда Веприное Сердце отпустил меня? Он слишком умен, чтобы не понимать, что из меня вышла бы хорошая заложница. Неужто он побрезговал мной — мной, сиятельной наследницей шерифа Нотингемского?! Или…

Я не смела в это поверить, но… Я читала очень много — целых шесть книг, и это, разумеется, не считая Святого Писания. И в трех из шести прочитанных мною манускриптов говорилось о том, что любовь есть наваждение, подобное болезни, которая лишает человека разума, обольщает бесплотными надеждами и приносит одни лишь страдания. И почти всегда любовные чары поражают душу в тот момент, когда человек ожидает этого менее всего. Например, благородный Тристан никак не мог ожидать, что влюбится в Изольду. И Изольда вовсе не желала становиться возлюбленной этого рыцаря… А Ланселот или Зигфрид, о которых поют глимены? Разве они ждали любви, которая поразила их, точно стрела — в самое сердце?! Так почему же и…

— Эй, шериф! — Голос молодого незнакомца раздался как удар грома. — Я снова поймаю тебя, шериф, и убью тебя твоим же собственным клинком!

Ужас сковал меня. Я ни на мгновение не усомнилась — тот, кто носит гордое имя Плантагенетов, пусть и не по закону, выполнит свое обещание. Но бедный мой батюшка! Если бы он мог пренебречь вассальной присягой принцу Джону и встать под знамена Фальконбриджа — Веприного Сердца! Ах, как было бы хорошо!..