— Простите, не понял. А что такое «заковыка»?

— Препятствие.

— Ага, спасибо. Это незнакомое для меня слово… Так в чём же заключается эта «за-ко-вы-ка»?

— Видите ли, Джон, мы только что начали борьбу с большевиками. И, я надеюсь, победим. Русская агентура служила и будет служить интересам России точно так же, как и я.

— Послушайте, господин Ардашев, но это глупо отказываться от такого предложения. Не спешите, взвесьте все «за» и «против». Ведь вы же ничего не теряете.

— Ошибаетесь.

— Вы меня удивляете. Что ещё можно потерять в этой несчастной, разрываемой гражданской войной стране?

— Честь, мистер Хоар. Она у меня одна.

— Ох, боже мой! Честь! — он разгладил усы. — О чём вы? Ещё недавно вы служили царю, потом Временному правительству, а теперь вот генералу Деникину. Как же так?

— Здесь нет никакого противоречия. Николай II отрёкся от престола в пользу великого князя Михаила, а тот, в свою очередь, передал власть в руки Временного правительства, которое провело выборы в Учредительное собрание. Большевики же, совершив государственный переворот двадцать пятого октября, разогнали российский парламент и развязали Гражданскую войну. А генерал Деникин, став во главе Добровольческой армии, борется за свободную и демократическую Россию, в которой будет и Учредительное собрание, и правительство, то есть преемственность власти останется. И я, служа ему, сохраняю верность законной российской власти, а не кучке прохвостов, прибывших в запломбированном вагоне из Швейцарии через воюющую с моей страной Германию.

— А как же тысячи офицеров русской императорской армии, присягнувшие на верность большевикам? Говорят, семьдесят пять процентов офицеров Генерального штаба перешли к красным.

— Вот они свою честь и потеряли. Кто-то из-за страха, кто-то из-за желания получить жирный паёк или более высокую должность, звание… Это предатели. И я вполне согласен с тем, что все изменники должны предстать перед судом. Есть, конечно, и особые случаи, но это, скорее, исключения, которые следственная комиссия примет во внимание при вынесении справедливого приговора.

— Видел я эту справедливость, — он махнул рукой. — Ставят к стенке и дают команду «пли!». Война.

Британец достал новую сигарету, прикурил и, выпустив облако дыма, сказал:

— Я не буду торопить вас с решением. Подумайте, а потом дайте ответ. Время есть. Однако не стоит афишировать наш разговор. — Он помолчал, а потом добавил: — Вчера я получил шифрованное сообщение из Центра. По их мнению, в Ставке Деникина завёлся большевистский крот. Центр просит вас подключиться к его разоблачению. Как вы понимаете, это поручение отвечает интересам не только Лондона, но и России. Поможете?

— Да, но только, если получу такой приказ от командования Добровольческой армии. Я ведь пока ещё не дал вам согласия перейти на службу к мистеру Каммингу, не так ли?

— Хорошо. Когда вы намереваетесь прибыть в Ставку?

— Думаю, завтра или послезавтра.

— Вот и отлично. Такой приказ вам отдадут. Можете в этом не сомневаться.

Майор затушил сигарету, сделал глоток чая и поднялся.