Я быстро засунул бумаги в шкаф, погасил свет и, согнувшись в три погибели, притаился в стенном шкафу, служившем Семену Семёнычу гардеробной.

Как и следовало ожидать, Серафима недолго задержалась в криминалистическом кабинете и вообще в здании прокуратуры. Размявшись от получасового сидения в неудобной позе, я продолжил свое черное дело.

Проследовал «послужной» список Кассарина и дальше, о чем мне было хорошо известно. Закончив к десяти часам работу, я убрал кабинет Моисеева, положил в свой сейф ракитинские бумаги, спустился по запасной лестнице в котельную, дверь которой вывела меня в заднюю часть двора, за котлован для новостройки. Перемахнув через невысокий забор, я оказался на соседней улице, по которой шло свободное такси.

Фроловская сидела в кухне и грызла семечки. У её ног расположился Ричард — немецкая овчарка, принадлежащая Иркиной тетке. Родители Ирины находились в состоянии очередной войны, поэтому она проводила свободное от занятий в консерватории время в нашей квартире, используя для тренировки старенькое пианино Клавдии Петровны, своей тетушки.

— Ира… — сказал я шепотом, и Ирка с готовностью соскочила с табуретки. Я поманил её пальцем в свою комнату. — Я тебя очень прошу мне помочь…

— Ой, Шурик, с большим удовольствием!

— Т-с-с… Вот тебе номер телефона — запомни.

Она пошевелила губами, прищурив свои кошачьи глаза.

— Запомнила.

— Пойди на угол Сивцева Вражка, там телефон-автомат. Посмотри вокруг — чтоб никто не слышал. Попросишь Дэвида. Скажи, что звонишь по моему поручению и что мне надо с ним встретиться сегодня. Поняла? Сегодня!

Ирка взяла Ричарда на поводок и послушно зашагала к выходу, на ходу влезая в старенькое пальтишко.

Минут через пятнадцать она вернулась — телефон Дэвида не отвечал. На вопрос — не заметила ли она в нашем переулке каких-либо подозрительных личностей, Ирка неожиданно ответила:

— Заметила. Двоих. Стояли в церковном дворе.

— Почему ты решила, что они подозрительные?

— На них Ричард рычал. Он всех своих вокруг знает.

— А машину ты не видела?

— Нет. Хочешь, я ещё схожу?

— Попозже… Что же делать…

— Может, он со своей девушкой в кино пошел?

— Кто?

— Да твой Дэвид.

— Откуда ты знаешь, что у него есть девушка?

— Предположение… — Ирка вошла в роль сыщика… — А как твоя рука, Шурик?

— Рука? А, рука. Да ничего. Болит, конечно, но ничего, — автоматически отвечал я, что-то припоминая. Они с Аленой говорили по-английски. Что же они говорили? «До завтра»? Нет, какое «до завтра», завтра утром он улетает… Он сказал — «увижу тебя позже». Они ещё что-то говорили. Не помню. Нет, не помню. Потом Алена сказала уже по-русски: «Я отвезу тебя в аэропорт». Дэвид: «Я это сделаю сам, а ты будешь вести машину обратно».

— Что с тобой, Шурик?

— Понимаешь, он у Алены. А я дурак.

— У кого?!

— Неважно. — Я открыл свой секретер. Рядом с фотографией Риты лежала связка ключей от ее машины. Я не знал, как в тот день, в пятницу, они оказались у меня в кармане. Верно, оперативники решили, что это были мои ключи и сунули их мне в куртку.

— Ира… Операция продолжается. Возьми Ричарда и иди с ним гулять. А я… а я вылезу через окно на крышу и по крышам дойду до Мало-Афанасьевского. Ты стой на углу, и если увидишь этих двоих, постарайся их задержать, ну Ричарда на них спусти, что ли… Мне надо сесть в тридцать деия гый троллейбус и оторваться.