А еще там лежали куклы, связанные из шерстяной пряжи. Одна изображала мальчика, другая девочку. Лица были вывязаны так аккуратно и тщательно, что можно было разобрать и все черты, и даже проказливое выражение. Я посмотрел еще раз на фото – сходство с детьми Джагерда явное.

Как мило! Жена положила ему с собой куклы, изображающие детей…

Я нахмурился.

Что-то меня царапнуло в этих куклах.

Какое-то знание, вроде бы ненужное, но все-таки вложенное в меня Фортом.

«Форт? Что значат эти куклы?»

Сейчас я ощущал связь с Фортом. Всю дорогу от тайного укрытия к дому Джагерда. Значит, машина или летательный аппарат с ретранслятором следовали за мной на максимально безопасном удалении.

Форт не ответил. Точнее, отозвался какой-то глухой волной досады, печали и… и стыда?

«Форт?»

Я получил не ответ, но что-то вроде намека, куда двигаться.

Держа в одной руке саквояж, а в другой кукол, я вернулся в прихожую. Подошел к фотографии. Она висела над низким комодом, на котором лежали четыре семиугольные красные салфетки.

Плохо. Плохо! Семь у них – плохое число, красный – цвет печали.

Четыре салфетки.

Что на них было?

По числу жителей дома?

Четыре куклы?

Я заглянул за комод – и совершенно не удивился, обнаружив там еще две. Эти были явно старыми. Скорее всего, они изображали Джагерда в детстве (уже тогда полноватый) и его жену.

«Кукла памяти», – всплыло у меня в голове.

Ну да. Когда ребенок вступает в возраст взросления (что-то около семи лет), он вместе с родителями делает символизирующую себя куклу. Это талисман, он несет много функций. Его место в доме.

С собой его берут лишь тогда, когда изображенный человек умирает или когда не надеются вернуться. В него вплетена прядь волос, на одной из нитей капля крови, на другой слеза…

Дети Джагерда мертвы?

Но ведь Мар сказала, что его семья в отъезде!

Я метнулся в одну комнату, в другую, в третью. Вбежал на второй этаж, тут были три спальни – Джагерда, его жены и детей.

Зачем жена Джагерда, собирая его вещи, положила куклы памяти?

Потому, что его дети были мертвы, он про это не знал, а она уже знала?

Потому, что хотела предупредить?

Мар сказала, что они в отъезде!

Свяжи и запри в чулане…

Чулан здесь тоже был. Небольшой и захламленный, как положено чулану.

Там я и нашел жену Джагерда, чье имя мне даже не удосужились сообщить. И их детей.

Руки и ноги у них были связаны, а на горле у каждого – крошечная царапина. Женщина лежала поверх детских тел, выгнувшись то ли в судороге, то ли в попытке обнять их. Видимо, ее убили последней.

Заставили собрать саквояж с вещами. И она собрала, понимая, что дети уже мертвы. И положила куклы памяти в надежде, что враг не знает их смысла.

Свяжи и запри в чулане…

Мар знала, что они мертвы. Но чтобы у меня и мысли такой не возникло, дала совет на случай их возвращения… при этом неосторожно проговорившись, где искать.

Меня стало подташнивать. Я постоял, глубоко вдыхая. Потом все же присел и тщательно проверил пульс.

Мертвы. Нейротоксин убивает почти мгновенно.

У жниц ядовитых желез нет. Стража, нанося удар, оставила бы сильный разрез. А вот у хранителя маленькие, но ядовитые когти, скрытые в почти человеческих пальцах.