Замечательный русский хирург Н. И. Пирогов, близко знавший профессора Н. И. Крылова, в «Дневнике старого врача» вспоминал: Крылов явился к Л. В. Дубельту и уже

^>1 Цит. по кн. Добровольский Л. М. Запрещенная книга в России (1825—1904 гг.). М., Изд-во Всесоюзной книжной палаты, 1962, с. 40— 41

^>2 Герцен А. И, Собрание сочинений, Том 2. М., ИздзоАНСССР, 1954, с. 371.

с ним отправился к шефу жандармов А. Ф. Орлову. «Время было сырое, холодное, мрачное. Проезжая по Исаакиевской площади, мимо монумента Петра Великого, Дубельт, заку­тавшись в шинель и прижавшись к углу коляски, как будто про себя говорит:

— Вот бы кого надо было высечь, это Петра Великого, за его глупую выходку: Петербург построить на болоте!

Крылов слушает и думает про себя: «Понимаю, пони­маю, любезный, не надуешь нашего брата, ничего не от­вечу!» И еще не раз пробовал Дубельт по дороге возоб­новить разговор, но Крылов оставался нем, яко рыба.

Приезжают, наконец, к Орлову. Прием очень любез­ный. Дубельт, повертевшись несколько, оставляет Крылова с Глазу на глаз с Орловым.

— Извините, г. Крылов,— говорит шеф жандармов,— что мы вас побеспокоили почти понапрасну. Садитесь, сде­лайте одолжение, поговорим.

— А я,— повествовал нам Крылов,—стою ни жив, ни мертв, и думаю себе, что тут делать: не сесть — нельзя, коли приглашает; а сядь у шефа жандармов, так, пожалуй, и высечен будешь. Наконец, делать нечего. Орлов снова приглашает и указывает на стоящее возле него кресло. Вот я,— рассказывал Крылов,— потихоньку и осторожно сажусь себе на самый краешек кресла. Вся душа ушла в пятки. Вот, вот, так и жду, что у меня под сиденьем по­душка опустится и —известно что... И Орлов, верно, заме­тил, слегка улыбается и уверяет, что я могу быть совер­шенно спокоен, что в цензурном промахе виноват не я.

Что уж он мне там говорил, я от страха и трепета за­был. Слава богу, однако же, дело тем и кончилось. Черт с ним, с цензорством! — это не жизнь, а ад»^>1.

М. Лемке в книге «Николаевские жандармы и литера­тура 1826—1855 годов», выпущенной в 1908 году, так ком­ментировал этот отрывок из воспоминаний Н. И. Пирогова: «Если принять во внимание профессорское звание Крылова, бывшего к тому же деканом, то рассказ этот, несомненно, прекрасно иллюстрирует тот ужас, какой наводило на цен­зоров III отделение, терроризировавшее их до полного иногда отупения.

По высочайшему повелению Крылов был отставлен от должности цензора и арестован при университете на восемь суток».

^>1 Пирогов Н. И. Севастопольские письма и воспоминания, М., Изд-во АН СССР, 1950, с. 417—418.

А между тем публикация отрывков из этой книги про­должалась. Случилось гак, что известный литературный критик и цензор А. В. Никитенко не только позволил на­печатать в июньской книжке 1844 года журнала «Отечест­венные записки» отрывки из опального романа, но пропу­стил и статью на нее, очень похвальную.

Но дадим слово самому А. В. Никитенко. В своем «Днев­нике» он писал: «Я ничего не знал ни об этой мере (изъя­тии книги из продажи —С. Б.), ни о самой книге. Между тем мне прислали на рассмотрение разбор ее для июнь­ской книжки «Отечественных записок». В разборе помещено и несколько выдержек из нее. Выдержки показались мне «подозрительными и неблагонадежными», говоря цензур­ным языком. Но делать было нечего: надо было пропу­стить то, что уже не раз было пропущено цензурою.