Теперь кубанка легким движением вернулась с затылка обратно на макушку.

– А больше и не надо.

Отвечая так, Соболь уже наверняка знал, как им с Борщевским надо действовать дальше.

Не говоря ничего, наклонился, грубовато перевернул Аникеева на бок. Несколькими движениями распутал узлы на ремне, освобождая руки пленника. Капитан тут же принялся растирать затекшие кисти, по-рачьи отползая назад. На бывших разведчиков глядел с недоверием, это было заметно даже в ночи.

Павел уже утратил к капитану былой интерес. Осталось закончить с ним, убивать впрямь не хотелось. Идею такой страховки родили и обсудили, пока поджидали Аникеева дома у Анны. Сработать должно, не рискнет капитан счеты сводить. Зная подобную публику, Соболь был в этом уверен.

– Давай бумагу писателю, Иван. Заодно проверю на грамотность.

– Ты ж математик.

– Ничего. Учитель, Ваня, – понятие вообще широкое.

Павел повернулся к Борщевскому, на мгновение упустив пленника из виду.

Ошибка.

Разведчики слишком быстро успокоились. Решили, что запугали Аникеева достаточно. Забыв при этом одну важную деталь: он ведь давно служил в органах госбезопасности. И отдавал себе отчет – нет ничего страшнее, чем попасть в немилость. Успев убедиться, что эти двое его не боятся, капитан осознал: их не остановит ничто. Бумага, которую они сейчас от него хотят, не страховка: смерть медленная.

Его, Аникеева, смерть.

Резво вскочив на ноги, словно снизу распрямилась пружина, капитан, забыв о разбитом лице, с места рванулся вперед. Несся по кратчайшему расстоянию, к оконному проему.

– Твою мать! Назад! – крикнул Соболь.

– Держи, Паша! – отозвался Борщевский, кинувшись за ним, пытаясь отрезать путь к отступлению, загоняя в угол.

Не удалось. Аникеев смог выиграть несколько секунд. Сейчас они спасали его жизнь.

Вскинув руку с пистолетом, Павел выстрелил наугад, не целясь, и не попал – следовало ожидать. Громко, заливисто выругавшись, тоже кинулся вслед за беглецом. Но Аникеев уже достиг спасительного проема, птицей взлетел на подоконник.

– Стой, сволочь!

Соболь выстрелил вновь, опять не целился, даже не надеялся попасть – и очень удивился, когда капитан, замерев в оконном прямоугольнике, неуклюже взмахнул руками, вроде зацепившись за что-то. А потом не прыгнул – свалился.

За ним сиганул Борщевский.

Подбежав к оконному проему, Павел высунулся наружу. Сразу глянул вниз, разглядел очертания распростертого тела, рядом – фигура Борщевского. Не видя смысла прыгать, быстро спустился по ступенькам, выбежал наружу, обогнул усадьбу.

Иван уже не склонялся над телом, а присел рядом, внимательно рассматривая голову. Проговорил негромко, но с явным удовольствием:

– О камень причастился. Это уметь надо – так точно упасть.

– Неудачно, – согласился Соболь. – Так бывает, когда большая сволочь не видит, куда прыгает. Помог ты нам своей дуростью, капитан. Как дважды два.

– Ага, – согласно кивнул Борщевский, тут же добавил: – Искать эту большую сволочь все равно станут. У нас теперь даже часики обратно не тикают, Павло, как вчера. Времени совсем не осталось.

Поднявшись, сделал шаг назад.