Где-то на краю мира увидал он темное, освещенное разве что багровым небом поле. На поле в беспорядочные кучи были свалены шкуры, лоскутья ткани, скелеты; через прорехи некогда роскошных нарядов проглядывали черепа и ребра. Вокруг куч, подскакивая, роилось полчище птиц. То были огромные черные птицы с черными клювами; они с бешенством вонзали клювы в глазницы, долбили ими по костям в надежде оторвать лакомый кусочек мяса или мозга. Но все тела были общипаны уже несметное количество раз, кости рассохлись; и тогда птицы, громко каркая, начинали клевать друг друга.

Вдруг они прекратили возню, угомонились и плотно обступили место, где стояли четыре черные птицы. Они слушали их, а те каркали. И все более громким, все более зловещим становилось с каждой минутой их карканье. Вдруг вся стая вмиг поднялась в воздух, взметнулась в багровое небо, плотно сомкнула ряды, потом накренилась разом, будто единое существо, и припустила к нему, к Шефу. Прямо на него устремился вожак; он уже видел его не ведающее пощады немигающее око, клюв, нацеленный ему в лицо. Шеф знал — тот не отступит. Но он не мог шевельнуться; что-то тяжелое и неподатливое навалилось ему на руку, и вот уже буравит черный клюв студенистую мякоть его глаза.

Шеф вздрогнул, застонал и проснулся. Одним прыжком вскочив с тюфяка, вцепившись в свое тонкое одеяльце, он приник к дыре на стене своей халупы, вглядываясь в занимавшийся над болотом рассвет.

— Что стряслось, Шеф? Что тебя так напугало?

С минуту он не мог ничего вымолвить в ответ. Наконец, не понимая, что говорит, он сказал так, словно бы закаркал:

— Вороны! Вороны! Я вижу полет воронов!

— Это и впрямь Великое Войско? Не может ли быть ошибки? — резко, но не слишком твердо огрызнулся Вульфгар. Новость и впрямь была такая, что верить в нее не хотелось. Однако он не мог позволить себе открыто унизить посланника.

— Ни малейших сомнений, — отвечал Эдрик, тан Эдмунда, короля Восточной Англии, доверенное лицо из его свиты.

— И ведут его сыновья Рагнара?

А это известие для него страшнее даже первого, подумал Шеф, который внимал беседе из глубины помещения. Все свободные люди Эмнета, созванные гонцами к своему господину, толпились сейчас в его усадьбе. Ибо хотя все свободные люди Англии за отказ повиноваться законному призыву взяться за оружие могли лишиться всего на свете — и права на надел, и права пользования общинными угодьями, и даже права родича, — именно по этой самой причине им позволялось лично присутствовать на сходе, где создавалось ополчение.

Другой вопрос, имел ли право находиться в их числе Шеф. Впрочем, на него еще не был надет рабский ошейник, и к тому же крестьянин, поставленный у дверей проверять и считать входящих, обязан был Шефу починкой плужного лемеха; он с сомнением хмыкнул, оглядел меч, вложенный в потертые ножны, и решил не поднимать шума. И вот Шеф, находясь в самом дальнем конце комнаты среди беднейших батраков Эмнета, пытался если не увидеть, то хотя бы воспринять происходящее.

— Мои люди расспросили множество керлов, которые уже повстречали это войско, — сказал Эдрик. — Они говорят, что ведут его четыре великих воина, сыновья Рагнара, равные меж собою. И каждый день воины собираются вокруг большого знамени. А на знамени — черный ворон. Это и есть Знамя Ворона.