— Ладно, — сказала Ирейн, — Уважаемые знатоки дел сердечных, предлагаю закончить на этом с поэзией жизни и переключиться на прозу. Кто со мной в зал?

В ответ раздался слаженный стон.

В зале трактира витала какая-то непривычная, нервическия атмосфера: все за столиками сидели ровненько, тихо да покладисто, чисто рассада в горшке — даже матерных слов не звучало. Мардж не было, а Тир восседал себе на бочке, чисто царь на троне, и окидывал довольным взглядом своё королевство.

— Как оно тут? — уточнила Ирейн подозрительно. Её тут же одарили радостной улыбкой:

— Замечательно! Мальчики за столиком у окна немного пошумели, но я им объяснил, что не стоит этого делать, и проводил.

— А, — протянула Ирейн, вспомнив первую встречу с этим дивом дивным и его ручные молнии, — Живы?

— Да вроде бы, — порадовал парень, — И вообще, я вот тут сидел и думал о твоей спальне. Она хорошо звукоизолирована?

Первым порывом Ирейн было взять да и двинуть охальнику в морду, можно даже за сковородой не идти — вон сколько всего чудного с потолка свисает. Только вот давешний разговор, как ни крути, на психику ей мяконько присел, да и Лиз у Тира за спиной сделала очень страшные глаза и весьма убедительно изображала нервный тик. Если подумать… Ирейн смотрела на улыбающегося бирюзового и думала. Как давно у неё уже никого не было? Не считать же за ночь любви на полном серьёзе попытки пьяного вусмерть мужа не промахнуться мимо цели, пока она чуть ли не спит, утомленная ребёнком и домашними хлопотами?

А парень-то хорош, чего не отнять: высокий, широкоплечий, статный, с эдакой задорной смешинкой-дуринкой в глазах. Он понравился ей, причем на самом деле, и, коль уж он остался-таки, так почему бы…

— Хорошо звукоизолирована, — сказала трактирщица в итоге, и голос почти не дрогнул — вот какая она молодец! — А ты никак проверить вечерком хочешь?

— Нет, сейчас! — говорит этот красавец. Неужто так припекло?

— Сейчас — работа, парень. Кто в зале останется?

— Я! — и вот тут трактирщица начала смутно догадываться, что имеет место несовпадение парадигм, — У тебя такой усталый вид, что я не могу дальше на это смотреть. Иди отдохни, правда! Мы тут сами справимся. Честно-честно!

Вот это было, как серпом по яйцам. Ирейн даже рассмеялась — надумала себе, понимаешь ли!

— Ты прав, — сказала, — Пойду, подремаю хоть часик. Спасибо, Тир!

Она могла бы собой гордиться — улыбаться удавалось ровно до момента, когда дверь комнаты плотно закрылась за ней. Там Ирейн растерянно присела на кровать, распустила косы, стиснувшие голову на манер рыцарского шлема, и — разревелась.

Вот бывает иногда так, что усталость, злость, бессилие, да не пойми что ещё копятся в тебе, заполняют до краёв, а потом раз — и прорывает. Именно это с ней и произошло, оттого она и рыдала, как маленький ребёнок — некрасиво, с соплями и — наверняка — ярко-красным носом, совсем не так, как пускают по щёчке хрустальную слёзку кокетки, исхитряясь при этом даже не задеть боевую раскраску. И даже не могла бы сказать, что именно оплакивала: свой неудавшийся брак, смертельную усталость, проклятую пристройку или тот факт, что она плавно и уверенно перешла в разряд женщин, которых мужчины зовут в спальню с вот такими вот целями. А ведь она молода! Просто все как-то в спешке — рано умерли родители, по молодости выскочила замуж, почти сразу же родила дочь и вот итог. Здравствуйте, почтенная мамзель Ирейн! Скоро впору будет отпускать глубокомысленные рассуждения вроде "А вот в наше время…"