На экране знакомый нам по первым кадрам глобус, а в н>пограмме снова звучит Время… Тягучая негритянская песня и крики надсмотрщика над Африкой. «Рот фронт!»— скандируют голоса над Гамбургом. В Шанхае стреляют… А там, где на берегу Тихого океана написано «Сан-Франциско» и нарисован буржуй в цилиндре, гремит чарльстон.

Сан-Франциско тысяча девятьсот двадцать второго года… Вечерняя толпа несет по городу двух странных людей. Один — в облезлой меховой малице, галифе и торбасах, другой — в вицмундире с эполетом.

— А ведь мог я тебя еще на Аляске кончить… — сказал Храмов, сумрачно поглядывая на скопище людей и машин.

— Это где? — вяло поинтересовался Алексей.

— А как мы из салуна в Номе выходили… Темный был переулочек-то…

— Не могли, — сказал Алексей. — Там за углом полицейский стоял.

— Верно… — подумав, согласился Храмов. Мать его за ногу…

— А вот я — точно — сегодня мог сбежать!.. Когда толпа повалила…

— В порту?

— Ага!

— Ну и дурак. Все равно из порта одни ворота.

Некоторое время они шли молча, по очереди зевая. Наконец Алексей остановился перед залитым огнями входом и кивнул:

— Отель.

— Так я тебя сюда и повел!.. Без того уж ты копеечку! Одни билеты чего стоят…

— А вы не тратьтесь.

— Расчета нет… На Аляске тебя купцы признают. Распотрошат.

— Это правильно, — согласился Алексей.

— А здесь — только я… Уж я тебя кончу, — заверил Храмов. — Должен!

— Ну это как сказать, Тимофей Иванович.

— Вот тогда уж… — продолжал Храмов, — захочу — весь отель с потрохами куплю… Тут, брат, Америка!.. Во, гляди! — Он остановился возле уличного автомата, на котором был нарисован сияющий башмак. — Железная машина, безмозглая, а и та деньги уважает. Понимает что к чему! На тебе, держи!

Храмов опустил в прорезь монетку и поставил на ступеньку ногу. Автомат загудел, замигал лампочками, металлические захваты крепко зажали храмовский сапог. Потом заработали щетки.

Через минуту захваты разжались, и вспыхнуло табло — рука с поднятым вверх большим пальцем.

— Вот он где, социализм-то твой! — восхищенно промолвил Храмов и поставил на ступеньку другую ногу.

Алексей поглядел на щелкнувшие захваты, оглянулся по сторонам и, положив еще одну монетку в автомат, попятился.

— Э, э!.. — забеспокоился Храмов. — Не балуй!..

А Алексей, выхватив у него из кармана маузер, уже бежал прочь, вдоль мостовой.

Еще мгновение — и начальника Чукотки поглотила толпа.

— Отдай, гадюка!.. Отдай! — кричал Храмов, пытаясь высвободить ногу.

Но захваты держали крепко, щетки лихо летали по сапогу..

Пробежав несколько кварталов, Алексей свернул за угол и остановился.

Над широким стеклянным входом плыл макет океанского лайнера. Рекламный джентльмен в костюме «гольф» улыбаясь, махал с палубы рукой. Вокруг светились надписи на всех языках мира, в том числе и на русском.

Перед вертящейся дверью стоял лощеный швейцар.

«Бюро путешествий»… «Бюро путешествий»… «Бюро путешествий»… — призывно мигала реклама.

Внимательно оглядев рекламного путешественника, Алексей в раздумье потеребил ухо, повернулся — и скрылся за углом.

Дневные и вечерние костюмы, фраки и смокинги, домашние халаты и визитки. Лица манекенов в витрине равнодушно глядели на прохожих.