— По всем временам, — ровно ответил Димка, — одинаково. Вася боится своего отца. Плачет. Я видел сам. Ваш муж бросил на асфальт его обезьяну. И вы смеете говорить — неприспособленный! — Это слово он выговорил почти по слогам. — Вы врач. Вы взрослая, умная, решительная, вы похожи на мою мать, и вы говорите — неприспособленный!

Он как будто упрекал ее, как будто она его в чем-то разочаровала, и Таня смотрела на него во все глаза. От гнева у него даже загорелись уши, и маленькие слоновьи глазки утратили все добродушие.

— Я сегодня был с ним очень… вежлив и мягкий, — сказал он, и ноздри у него раздулись, — я старался… keep the control… следить за собой. Next time я не стану таким вежливым. Сегодня со мной был Вася, и я не хотел, чтобы он пугался еще!

Таня молчала.

Никто, кроме нее, никогда не пытался защитить ее ребенка. Тем более от папаши.

Почему-то в семье считалось, что какой бы ни был муж — это твой крест, молчи, неси и плачь. Когда она развелась, ее родители чуть не умерли от горя. Не потому, что дочь осталась в одиночестве растить ребенка, а потому, что дочь поступила «не по-людски».

— Вам надо волосы подстричь, — сказала Таня, чтобы что-нибудь сказать, — у вас вид больно дикий. Конечно, наверное, все ковбои любят экзотические прически…

— Я не ковбой, — перебил он ее довольно резко, — я физик. Я обязательно это сделаю, как только вы снимете повязку.

И они опять замолчали.

— Чем вы выстирали обезьяну?

— Шампунем. Для волос. Я решил, что порошок для белья не подойдет.

— Вот принесло его! — в сердцах воскликнула Таня. — Все у него подозрения, что я завела любовника! Я ему сто раз говорила — это не твое дело! Я живу как хочу! А он все лезет и лезет. И записка эта дикая на двери!.. Я даже не понимаю, о чем она. А вы? Понимаете?

— Если исключить версию промышленного шпионажа, — заявил Димка и улыбнулся, — то скорее всего дело в Варваре.

— Что значит — исключить? — перебила Таня. — При чем тут шпионаж? Вы привезли секретные материалы?

— Я не привозил никаких материалов, — ответил Димка с досадой, — я даже компьютер не привез, чтобы у меня не было… не было вопроса на русской таможне, а потом на американской. Шпионаж — собачья глупость.

— Чушь, — поправила его Таня задумчиво, — собачья чушь. А при чем Варвара, если вы ни при чем?

— Потому что меня ударили именно в ее квартире.

— А записку пришпилили к моей! Если бы дело было в Варваре — пришпилили бы к ее двери!..

Зазвонил телефон, и Таня решительно сняла трубку.

— Танька, — сказала Варвара, и только подруга приготовилась заверещать и заголосить от радости, как она перебила, — я звоню из метро «Октябрьское поле». Я к тебе приду через три минуты. Открой мне дверь. Димка у тебя?

— У меня. А что случилось? Ты где? Когда ты вернулась?! Это Варвара, — объяснила Таня Димке, — сейчас приедет. Ты в порядке?!

— Нет, — отрезала Варвара.

Когда через десять минут она позвонила в Танину квартиру, подруга открыла так быстро, как будто стояла под дверью.

Открыв дверь, она вдруг отступила назад и глупо спросила:

— Вы к… вы к кому?

— Привет, — из дверного проема поздоровался Димка, — что случилось?