Потом ей показалось, что она проснулась в каком-то совершенно незнакомом месте и поняла, что ее держат в заложниках, и кинулась бежать, спасаться, но потом оказалось, что она все-таки спит, и вокруг спокойно, темно и тихо, и нет ничего страшного, и ей стало тепло и сонно, и она вспомнила сверкание солнца в чистых стеклах и мадам Монро, которая сказала, что ее стиль — это короткие стрижки, джинсы, майки и… «Харлей Дэвидсон».

Она купит себе джинсы, и тогда владелец замка не посмеет с таким насмешливым равнодушием делать ей уколы.

Варвара проснулась от того, что очень болела рука.

Комната была не ее и даже не Танькина. Диван был не ее. Шторы на окнах были не ее, и окна тоже были не ее.

Жизнь была не ее.

И в этой не ее жизни рядом, совсем близко к ней, тоже было что-то чужое, и Варвара осторожно скосила глаза.

В десяти сантиметрах от ее носа спокойно спал давешний владелец замка, громко сопел. Варвара моментально покрылась холодным потом, как и следует стыдливой юной леди, внезапно обнаружившей подле себя мужчину. Обнаруженный мужчина мало того что безмятежно спал, он еще отлежал Варваре руку, и как добыть ее из-под него, Варвара не знала.

Как, черт побери все на свете, он сюда попал?! Вчера он сказал — моя дверь напротив, позови меня с собой и все такое!

Стараясь дышать как можно тише. Варвара потянула руку. Рука не вытаскивалась, он навалился на нее всей тушей, как медведь.

Никогда в жизни — ни одного раза! — Варвара Лаптева не просыпалась в одной постели с мужчиной. Она понятия не имела, как это нужно делать, ведь наверняка существуют какие-то правила и ритуалы, и Вика Горина, например, знает об этих правилах и ритуалах все.

…О чем она думает?! Бог мой!

Нет, вчерашнее чрезвычайное происшествие лишило ее остатков разума!

Сейчас он откроет глаза и увидит ее прямо перед собой — с заплывшим глазом, опухшей зеленой щекой, с нечищенными зубами, нечесаную, неумытую!.. Фу, какой ужас…

— Подвинься, пожалуйста, — тихонько попросила Варвара и опять потянула свою руку.

— Угу.

Она полежала еще немного, потому что он даже не пошевелился, и снова потянула.

— Подвинься, — прошептала она, глядя ему в лицо, — чуть-чуть.

— Угу.

Вылезшая за ночь щетина странным образом молодила его, и она подумала, что ему, пожалуй, лет тридцать семь, а может, и меньше. Он казался старше из-за железобетонной уверенности в себе, которая придавала ему значительности. Он спал, и значительность тоже спала, и оказалось, что у него молодое лицо, густые короткие волосы, здоровенные ручищи, тяжелое — широкое, а не толстое — тело, придавившее Варварину руку. Рука чувствовала теплый и твердый живот, а что там ниже, под одеялом, которым они были накрыты вдвоем, Варвара посмотреть не решилась — все из-за той же стыдливой юной леди!..

— Отпусти меня! — попросила она настойчивей и снова потянула руку. — Пожалуйста.

— Да, — вдруг сказал он сонно, и Варвара замерла, — да, встаю. Сейчас.

После этого он открыл глаза. Совершенно ясные серые глаза, казавшиеся черными из-за густых темных ресниц.

— Доброе утро, — храбро поздоровалась Варвара, — можно, я вытащу руку?