Опираясь на свой большой житейский опыт, Сидоренко смог решить одну из наиболее важных задач — создать в роте здоровый микроклимат и сплотить ее.

Полярной противоположностью капитану Кочкину был командир группы минирования лейтенант Михайлов. Сын полковника, прошедший школу срочной службы, он был очень хорошо подготовлен физически и, что самое главное, был настоящим спецназовцем «по духу». Благодаря квадратным плечам культуриста, среди бойцов к нему сразу же прилепилась кличка «Рама». А так как папа Николай нарек его Михаилом, то позже, в знак уважения, его стали величать «Раман Михалыч» от Рамы и Миши соответственно.

Окончив Тюменское военно-инженерное училище, Михайлов обладал углубленными знаниями в минно-подрывном деле и применял их в полной мере. Он любил воевать, постоянно сам выходил с группами. К выполнению поставленной задачи относился творчески: постоянно придумывал и мастерил новые заряды, мины-сюрпризы, разрабатывал и осуществлял ранее не используемые схемы установки мин. Одним словом, был фанатом своего дела. Не трус, человек способный на поступок, волевой офицер, романтик в душе, он стал безусловным лидером в роте. Получив такого офицера в качестве комвзвода, рота постепенно стала «очищаться от шлака». Весной, когда последние «пацифисты» уволились в запас, боевой дух в роте заметно вырос.

 В июне Михайлов был назначен командиром роты, прослужив в офицерской должности всего год. Но этот служебный рост он воспринимал не как трамплин для построения карьеры, а, скорее, как получение новых возможностей для реализации своих замыслов по боевому применению. Став ротным, он продолжал строго спрашивать за беспорядок и отсутствие дисциплины. Без этого, находясь в ППД[5], воинское подразделение перестает быть таковым. В то же время он искал и находил новые решения, связанные с применением роты.

Для установки мин мы стали действовать, не только находясь в разведгруппах, но и в составе группы минирования нашей роты. Были случаи, когда рота выходила в полном составе для минирования отдельных направлений, где проходили караванные пути. Деятельность подразделения при новом командире кардинально изменилась.

Пришедшие осенью из «учебки» ребята, глядя, как активно воюет старший призыв, тянулись за нами. Появился азарт, возникло негласное соревнование, кто чаще придет с «войны» с результатом, а еще лучше, сам даст результат минами. Наши два призыва и стали костяком роты. Вновь прибывающим в роту бойцам уже некуда было деваться. Они попадали в среду, где «уклонистам» места не было. Ты мог уметь подтягиваться на турнике сто раз, прекрасно травить анекдоты, носить любое количество лычек на погонах, но если ты не воевал, то голос твой в роте последний. Причем мы не смотрели, из каких родов войск приходило пополнение. Главное, чтобы у них было стремление честно делать свое дело — воевать. «Назвался груздем, — полезай в кузов».