– По-любому кого-нибудь заинтересует. Это же книга!

– Лифт, ценность книги обуславливается ее содержимым.

– Знаю, страницами.

– Я имею в виду, тем, что на страницах.

– Чернилами?

– Я имею в виду тем, о чем могут поведать чернила.

Она почесала затылок.

– Стоило бы вам все-таки слушать наставников по письму в Азире, – пожаловался Виндль.

– Значит... на еду это не обменять? – Ее желудок урчал, привлекая все больше спренов голода.

– Вряд ли.

Дурацкая книга. И люди дурацкие. Побурчав, она швырнула книгу через плечо.

Как назло, та угодила в женщину с корзиной пряжи в руках. Послышался визг.

– Эй, ты!

Лифт вздрогнула. Мужчина в форме стражника указывал на нее пальцем сквозь толпу.

– Ты только что напала на эту женщину? – прокричал стражник.

– Ну прям! – прокричала в ответ Лифт.

Стражник начал пробираться к ней.

– Бежим? – спросил Виндль.

– Бежим.

Лифт нырнула в переулок, отчего стражник заорал еще сильнее и бросился в погоню.

Спустя примерно полчаса Лифт лежала на брезенте, натянутом поверх одной из лачуг, и отдувалась после продолжительного забега. Стражник оказался настойчивым.

По забитому лачугами переулку гулял ветер, и под его порывами Лифт беззаботно покачивалась на своей лежанке. Внизу семья – мать, трое сыновей и отец – обсуждала, как на трущобы чудесным и неожиданным образом высыпалась целая повозка зерна.

«Я буду помнить о тех, кого забыли». Она произнесла эту клятву, когда спасла жизнь Гоксу. Правильные слова. Важные слова. Но что за ними стоит? А как же ее мать? Никто ведь ее не помнит.

Слишком много забытых людей. Слишком много для одной девочки.

– Лифт? – Виндль скрутился в маленькую башенку из лоз и трепещущих на ветру листьев. – Почему вы ни разу не побывали на Решийских островах? Ведь вы оттуда родом?

– Матерь спросила о том же.

– Так почему бы не наведаться туда? Вас послушать, вы обошли пол-Рошара, но ни разу не заглянули на свою предполагаемую родину.

Пожав плечами, она перевела взгляд на послеполуденное небо, подставила лицо ветру. По сравнению с душком в расселинах он казался свежим. Город нельзя было назвать зловонным, но запахи наполняли его, словно сбившиеся в загоне животные.

– Знаешь, почему нам пришлось покинуть Азир? – тихо спросила Лифт.

– Мы погнались за тем неболомом, которого вы зовете Мрак.

– Нет. Не в этом дело.

– Разумеется.

– Мы ушли, потому что меня стали узнавать. Если слишком долго жить в одном месте, тебя начинают узнавать. Лавочники запоминают твое имя. Приветливо улыбаются, когда заходишь, и заранее знают, какой товар предложить, – помнят, что тебе нужно.

– Разве это плохо?

Она кивнула, по-прежнему глядя в небо.

– Еще хуже, когда тебя считают своим другом. Гокс, визири – они торопятся с выводами. Думают, что знают тебя, ожидают определенного поведения. И вот тебе приходится быть не тем, кто ты на самом деле, а тем, кого они себе выдумали.

– И кто же вы на самом деле, Лифт?

В этом и проблема. Когда-то она знала ответ. Или просто была слишком юна, чтобы беспокоиться по таким вопросам?

Откуда это узнавали остальные? Ветер качнул лежанку, и Лифт свернулась в клубочек, вспомнив объятия матери, ее запах, теплый голос.