— Это вы, Натти? вскричалъ мировой судья, — подъѣзжайте, пріятель, я дамъ вамъ для вашего стола рыбу, которая сдѣлаетъ честь и королевскому столу.

Лодка скоро приблизилась, и красноватый отблескъ огня освѣтилъ лицо Кожанаго-Чулка. Онъ стоялъ въ легкой лодкѣ и управлялъ длинной вилой, держа ее за палку и опуская ее въ воду, то однимъ, то другимъ концомъ. На другомъ концѣ сидѣлъ Чингахгокъ и ловко правилъ рулемъ.

— Подъѣзжайте, Кожаный-Чулокъ, и наполняйте вашу лодку окунями, ихъ тутъ такъ много, что вамъ не надо будетъ употреблять вашу вилу.

— Нѣтъ, судья, отвѣтилъ Кожаный-Чулокъ; я никогда не ѣмъ отъ такого роскошнаго улова, даже еслибъ мнѣ подарили за это лучшее ружье. Но если ваша дочь захочетъ видѣть, какъ я ловлю форель, то я съ удовольствіемъ возьму ее въ лодку.

Елисавета, которой очень нравилось это предложеніе, спросила y отца позволенія и, получивъ его, отправилась въ лодку, сопровождаемая Эдвардсомъ. Лодку оттолкнули отъ берега, и она легко поплыла по водѣ. Кожаный-Чулокъ указывалъ куда гресть, и всѣ соблюдали молчаніе, необходимое для удочнаго лова.

На мѣстѣ, гдѣ былъ челнокъ, озеро было мелко, и Елисавета видѣла множество плавающихъ рыбъ. Она ждала, что Кожаный-Чулокъ опуститъ свою вилу; но Натти медлилъ: онъ имѣлъ свои привычки и особенную манеру. Стоя на носу ладьи, онъ, казалось видѣлъ дальше, чѣмъ его спутники, и поворачивался во всѣ стороны, какъ бы желая проникнуть въ глубь. Наконецъ, казалось, что послѣдствія должны были вознаградить его наблюденія. Оттолкнувъ ладью, онъ сказалъ шопотомъ:

— Иди далѣе въ озеро, Чингахгокъ. Я вижу тамъ рыбу, которая плыветъ такъ близко, что вила моя можетъ достать ее.

Чингахгокъ сдѣлалъ рукою знакъ согласія, и ладья очутилась въ области окуней, на глубинѣ 20 футовъ. Въ огонь подложили щепокъ, и онъ освѣтилъ всю окружность до самаго дна. Елисавета увидѣла большую плавающую рыбу.

— Тише, тише! шепнулъ Натти. Это чудная рыба, но еще далеко отъ моей вилы. Палка только 14 футовъ длины, a рыба добрыхъ 18 отъ поверхности. Все-таки я попробую достать эту десяти-фунтовую рыбу.

Говоря это, Кожаный-Чулокъ поднялъ гарпунъ и направилъ его. Елисавета увидѣла конецъ вилы, тихо опущенный въ воду, потомъ Натти совсѣмъ наклонился, и вся вила исчезла въ глубинѣ. Легко можно было замѣтить длинные темные лучи опущеннаго орудія и происходящіе отъ этого на поверхности круги. Но когда онъ снова вынулъ гарпунъ, то только тогда Елисавета замѣтила успѣхъ его дѣйствія. Огромная рыба висѣла на крюкѣ и была сброшена въ лодку.

— A что, Змѣя, намъ хватитъ этого молодца? смѣясь сказалъ Натти, поднимая добычу и освѣщая ее огнемъ. На сегодня довольно съ насъ.

— Хорошо, отвѣтилъ Чингахгокъ.

Другіе рыбаки, между тѣмъ, закинувъ сѣти, приблизились къ ладьѣ Кожанаго-Чулка.

— Отъѣзжайте, Натти, сказалъ Веньяминъ: огонь вашъ пугаетъ рыбу, дайте мѣсто нашему неводу. Чингахгокъ тотчасъ направилъ ладью къ мѣсту, откуда они могли наблюдать за движеніемъ рыбъ, чтобы не мѣшать другимъ.

— Гребите къ вѣхамъ! командовалъ Пумпъ, и вы, молодцы, правьте къ правому боку!