Вот почему эстетика столько веков пытается дать определение красоте. Этого до сих пор не удалось сделать; и никогда не удастся дать определение красоте, потому что красота — это не факт. Она не принадлежит реальному миру, это интерпретация — равно как и уродство.

То же верно и в отношении всякой двойственности, потому что реальность едина. Двух реальностей не существует. Реальность ни уродлива, ни красива, она просто есть, без всякой красоты и без всякого уродства. Не может быть речи о сравнении, потому что помимо этой реальности никакой другой нет. Эта реальность — единственная. Другой реальности не существует; как же вы можете сравнивать и говорить о красивом и уродливом, о хорошем и плохом, о добре и зле? Нет, существует только одна реальность. Все разделения — от ума.

Вы говорите, что один человек хорош, а другой плох. Вы думаете, что один святой, а другой грешник. Все это проекции, все это интерпретации. Поэтому евреи считали Иисуса преступником. А христиане считают его единственным единородным Сыном Божиим, величайшим человеком из всех, кто ходил когда-либо по Земле. А евреи — они называют его худшим из людей, воплощением греха.

Когда они распяли Иисуса, они распяли не его одного. По обеим сторонам от него были преступники; распяли одновременно троих. Его распяли как преступника. Мало того, каждый год правивший страной наместник, наместник римского императора, имел право помиловать одного человека, избавить его от смертной казни. Должны были быть распяты четыре человека — Иисус и трое других. Трое остальных были убийцами, и когда наместник сказал евреям: «Я могу освободить одного человека», — он думал об Иисусе, потому что в его глазах тот выглядел невинным, похожим на ребенка. Было бы просто несправедливо убивать этого человека.

Наместник не был евреем, у него была иная точка зрения; он не мог проецировать на Иисуса то же представление, что и евреи. Он не мог увидеть в нем никакого зла. Он поговорил с Иисусом и нашел, что это простой человек… Возможно, он смелый, слишком смелый из-за своей невинности; возможно, он изъяснялся метафорами, но никогда не имел в виду дурного. Наместник хотел — в глубине сердца он надеялся на это, — чтобы евреи попросили простить Иисуса.

Но нет, евреи не попросили простить Иисуса. Они выбрали преступника, убийцу. Его имя было Варавва. Они решили, что следует освободить его, а Иисус должен умереть. Иисус умер как преступник. Что произошло? Почему мнения об Иисусе столь противоречивы, столь противоположны — диаметрально противоположны?

Проблема заключается не в Иисусе, проблема заключается в интерпретирующем уме. Вы называете кого-то хорошим, а кого-то плохим, но задумывались ли вы когда-нибудь о том, что такое добро? Вы можете дать ему определение? Удавалось ли кому-нибудь когда-нибудь определить его?

Один из величайших логиков нашего столетия, Дж. Е. Мур, написал книгу. Эта книга называется «Principia Ethica», «Этические принципы» — книга редкая по своей глубине, по своей логической стройности, — и Мур начинает с того, что задает вопрос: «Что есть добро?» Человек калибра Мура рождается нечасто. В этом столетии вряд ли найдется другой мыслитель, обладающий таким же качеством, чей ум отличался бы столь острой проницательностью.