“Не так мало, как вы думаете”, – ответил я и сказал, что ожидал увидеть больше китайских туристов.

Ван рассмеялся: “Нынешняя молодежь ничего не слышала обо всем этом”.

Ван был худым и угловатым. Он говорил с сильным провинциальным акцентом: детство он провел в деревне. Он выглядел аккуратно и собранно, как человек, всего добившийся сам. Он вырос в торговом городе Уси и работал плотником, пока не начались реформы. Ван занялся бизнесом. Сейчас у него была маленькая фабрика по пошиву немнущихся мужских брюк. Ван не говорил по-английски, но решил, что фирме нужно запоминающееся, “международное” имя, и назвал ее “Геруите” – самодельное слово, которое, по его мнению, звучало похоже на английское great, “великий”.

Ван стал увлеченным туристом: “Я раньше был слишком занят, а теперь хочу путешествовать. Мне всегда нужно было сделать что-то неотложное: купить землю, построить фабрику, отремонтировать дом. Но сейчас моя дочь выросла и работает сама. Мне нужно только скопить ей на приданое, а это несложно”. Я спросил, почему он с женой выбрал Европу. “Мы решили, что для начала, пока есть силы, надо увидеть самые далекие места”, – ответил он. Ван и я пришли в супермаркет в числе последних. Наша группа провела в “Мекке китайского народа” одиннадцать минут.

До последнего времени у китайцев было множество причин не путешествовать. Вояжи в древнем Китае были делом очень трудным. Пословица гласит: “Можно спокойно просидеть дома тысячу дней – или выйти на улицу и найти неприятности”. Конфуций подлил масла в огонь: “Пока родители живы, не отлучайся далеко”^>[6]. Впрочем, буддийские монахи в древности посещали Индию, а евнух-адмирал Чжэн Хэ в XV веке привел императорский флот к берегам Африки, чтобы “осмотреть варварские земли”.

Веками китайские мигранты расселялись по миру, однако отнюдь не в поисках развлечений. Мао считал туризм времяпрепровождением антисоциалистическим, и до 1978 года, когда он умер, большинство китайцев выезжало за границу лишь для работы или учебы. Сначала им разрешили навещать родственников в Гонконге, а после – ездить в Таиланд, Сингапур и Малайзию. Правительство было настороже. В 1996 году (тогда я впервые приехал в Пекин) миграционное законодательство изменили, чтобы китайцам стало проще ездить за границу, хотя правила по-прежнему требовали от туристов политической благонадежности и для тех, кого власти находили слишком “индивидуалистичным, испорченным, корыстным или аморальным”, граница оставалась на замке. В 1997 году правительство позволило посещать другие страны “организованным, спланированным и контролируемым способом”. Китай выдавал разрешения с оглядкой на геополитику. Республика Вануату стала приемлемым направлением лишь после того, как согласилась не признавать Тайвань.

Когда государство начало отправлять чиновников за границу, первопроходцев стремились подготовить буквально ко всему. Путеводитель 2002 года “Новейшее обязательное к чтению пособие по официальным зарубежным командировкам” предупреждал, что “иностранные спецслужбы и другие враждебные силы” ведут “битву за сердца и умы” и при помощи “реакционной пропаганды” пытаются “очернить лидеров партии”. На случай встречи командированного с журналистом авторы предлагали следующую тактику: “Отвечайте очень просто; избегайте говорить правду и наполняйте речь пустотой”.