— Да, приложил он меня крепко, выродок.

Они говорили прямо перед парнем, который сидел, уставившись в пол. Полицейский проводил его до дверей. Поезд продолжал стоять.

— И все из-за того, чтобы повыпендриваться, кусок дерьма. — Петруччи было необходимо выговориться. — Если бы просто сказал, что нет денег, попросил бы оставить, пожалуйста, я бы, может, ничего бы и не сказал, знаете ли?

— И что с него взять? Многим таким вот, как он, море по колено, сами знаете.

— Вот ведь… — заключил контролер.

Махнул рукой, закрыл двери и нажал на «свисток». Поезд еще секунду не трогался, потому что моторист отвлекся из-за столь долгого ожидания. Когда Петруччи доехал до Онсе, нос распух и продолжал кровоточить. Его отправили в железнодорожный госпиталь на рентген и на осмотр врача. «Перелом носовой перегородки, — сказал врач, принявшей его в травмпункте. — Вы не теряли сознание? — Петруччи отрицательно покачал головой, словно перелом носовой перегородки был самой обычной вещью в этом мире. — Езжайте домой. Назначаю вам четыре дня отдыха. Придите ко мне в пятницу, и там посмотрим, как пойдут дела».

Петруччи подумал, что теперь будет устраивать мордобой с «зайцами» хотя бы раз в месяц, раз это обеспечивает его такими благами. Он праздновал. На Онсе сел на поезд, пройдя мимо контроля. Нужно было сдать бумаги в конторе в Кастеляре. К тому же он уже действительно устал. Когда он прибыл со справками из больницы, некоторые сослуживцы вышли ему навстречу.

— А вот и шериф, всем посторониться, — сказал один из них, строя из себя шутника.

— Не полоскай мозги, Авалос, — оборвал его Петруччи.

— Да серьезно, мужик. Ты что, еще не знаешь?

— Что?

— Парень, которого ты скрутил… Ну тот, который полез драться с тобой…

— Ну. И что?

— Помнишь, он остался во Флорес для проверки…

— Ну и что? Только не говори, что за этим придурком что-нибудь всплыло.

— Что-нибудь?! Да на нем приказ об аресте или что-то в этом роде, и не какой-нибудь! Из столичного суда, за убийство и не знаю, что там еще…

— Так что теперь ты вроде как страж закона, вот видишь? — вмешался другой.

— Не валяй дурака, Зиммерман. С этой тупой рожей — и с приказом об аресте за убийство? Он что, из этих парней из Монтонерос или вроде того? Я пошел домой. Сил моих больше нет.

Его ненавязчиво поприветствовало несколько человек. Пока шел до остановки 644-го, Петруччи подумал о том, что в конце концов день закончился не так уж и плохо. Он выплеснул зло на этого придурка, получил четыре дня отдыха, которые как раз нужны, чтобы закончить стяжку на полу в задней комнате. Нос слегка побаливал: как сказал врач, ему дали несколько обезболивающих, которые подходят разве что лошадям. Да и «Расинг» рано или поздно опять станет чемпионом. Сколько до этого осталось?

Он сел в автобус. В кармане нащупал бумажку, которую ему дал Авалос. «Имя того парня», — сказал он тогда ему. В тот момент он не обратил внимания, а сейчас стало любопытно. Он развернул листок: «Исидоро Антонио Гомес». Петруччи смял бумагу в комок и позволил ей упасть на замусоренный пол автобуса. Потом устроился поудобнее подремать несколько минут, осторожно, чтобы не уткнуться носом в стекло, а то звезды из глаз посыплются или кровь опять пойдет.