Себастьян утыкается мне в шею и умилительно рычит.
– Пока не знаю, – глухо отвечает он. – Я люблю нашу церковь по многим причинам. Разговаривать с Богом для меня как естественная потребность, как нечто заложенное с рождения. Не представляю, что я буду делать, если расстанусь с СПД. Это же как в чистом поле четыре стены искать! Без церкви из моей жизни исчезнут ориентиры.
Стоит ли ему уходить из СПД, раз дилемма такая сложная?
– Может, в приходах других городов порядки не такие строгие? – говорю я. – В Лос-Анджелесе, например.
Себастьян смеется и прикусывает мне ключицу.
На время в гостиной становится тихо.
Одним ухом я прислушиваюсь к звукам на лестнице – не застучат ли на ступеньках шаги, – другим жадно ловлю звуки, которые рядом со мной издает Себастьян.
Глава двадцатая
Мудрый совет: никогда не засыпайте на диване в позе «ложки», особенно если вы тот, кого обнимают со спины. Во-первых, упадете, во-вторых, проснетесь с судорогами в шее. Еще, если проснетесь в гордом одиночестве на полу и перехватите взгляд отца, который гневно взирает на ваш голый торс, облепленный попкорном из перевернутой чаши, ждите наказания.
– Себастьян у нас ночевал?
– Э-э-э… – Папин вопрос заставляет меня сесть и осмотреться. Не глядя в зеркало, я понимаю, что волосы у меня стоят дыбом. Острое зернышко попкорна прилипло ко мне в опасной близости от соска, и я его стряхиваю. – Вот даже не знаю. По-моему, его нет.
– Как и рубашки на тебе?
– Папа…
– Таннер!
Сложновато воспринимать папину строгость всерьез, когда на нем пижамные штаны с Коржиком[61], которые Хейли подарила ему на Крисмуку[62] два года назад.
– Ты опаздываешь, – говорит папа и отворачивается, но я перехватываю его улыбку. – Иди одевайся и съешь что-нибудь.
Я хватаю миску с сухим завтраком и бегом к себе в комнату. Нужно многое записать.
Себастьян не отвечает на эмодзи-послание – курица + попкорн + пляж, которое я отправляю до уроков, и не приходит на послеобеденный семинар. Вернувшись домой, я отправляю ему имейл на личный аккаунт.
Привет, это я. Ты на связи? Все ок? Сегодня вечером я дома, хочешь – заходи. Танн.
Себастьян не отвечает.
Мерзко сосет под ложечкой. Я пытаюсь не обращать на это внимания, но аппетит пропадает. Папа с мамой встревоженно переглядываются, когда я лишь бурчу в ответ на вопрос, общались ли мы сегодня с Себастьяном. Хейли вызывается мыть посуду после ужина.
На следующий день я отправляю Себастьяну наше стандартное послание о «боевой готовности» – эмодзи – заснеженную горную вершину. Реакции нет.
Во время ланча я звоню ему и сразу попадаю на голосовую почту. С этого момента мои сообщения отображаются зелеными облаками, будто Себастьян отключил аймесседж.
Сегодня ничего.
И сегодня ничего.
Через четыре дня после его неожиданного прихода я получаю имейл.
Таннер!
Прости, если я запутал тебя словами о своих чувствах или о своей ориентации. Надеюсь, ты не сильно пострадал от этого недоразумения.
Удачи в Лос-Анджелесе!
С наилучшими пожеланиями,
Себастьян Бразер
Что тут сказать, что думать? Разумеется, имейл я читаю раз десять, потому как первые девять не верю, что понял правильно.