Мы как раз сели в машину, двигатель которой Артем не торопился заводить.

А на улице снова накрапывал дождь, и на этот раз он плакал, сочувствуя мне из-за неминуемого и скорого похмелья.

– Что? – не поняла его я.

– Интересно, как сильно ты успела накрутить себя? – усмехнулся Артем, и мое лицо мгновенно затопило жаром.

Он психолог? Да Ирина Михайловна, со всеми своими дипломами, и в подметки ему не годилась. Вот у кого ей нужно учиться проницательности! Ну вот как он понял, что именно этим я и занимаюсь – усиленно накручиваю себя?

– Кто тебе сказал, что я накручиваю себя?

И хотела бы я на него разозлиться, да не получалось, когда он вот так вот, с улыбкой смотрел на меня.

– А мне и говорить ничего не нужно, у тебя же все на лице написано, малявка! Насупилась, хмуришься, кусаешь губы… Тут и к гадалке не ходи – все понятно. Ну ка, колись, о чем думаешь? – прижал он внезапно меня к спинке сидения, заглядывая в глаза, прожигая насквозь своим смеющимся взглядом.

И ведь расколюсь сейчас как на духу. Это же истинная пытка – скрывать правду, тогда как хочется ею поделиться со всем миром.

– О тебе думаю и о себе, – почувствовала я, как глаза наполняются слезами. – Не знаю, как жить дальше.

– Ты ведь его не любишь, – вмиг посерьезнел Артем и отодвинулся от меня, отвернулся к окну. – Уходить тебе нужно от него, пока не поздно.

Я его не понимала. Что значит, пока не поздно? Пока мы не согрешили? Так я и не собиралась заходить дальше. По крайней мере, пока не поговорю начистоту с Андреем, не уйду от него. А про то, что это нужно сделать как можно скорее, я и сама думала безостановочно.

И да, теперь я не сомневалась, что не люблю Андрея, а люблю его сына. Но и благодарность никуда не делась. Подлости он точно не заслуживает.

– Мне нужно поговорить с ним. А потом я уйду.

– Куда? Вернешься в прежнюю жизнь?

– Особого выбора у меня нет. Да и не такая уж и плохая у меня была жизнь, – усмехнулась я.

Горечь затапливала меня до краев. Не о том сейчас говорил Артем, что мне хотелось бы от него услышать. Не о том. Не чувствовала я поддержки от него, хоть и очень ее ждала. Ну да ладно. Я сделала свой выбор, и за свои поступки, как и чувства, должна отвечать сама. И сейчас я действительно считала, что моя прежняя жизнь, пусть и не в достатке, была не такой уж и плохой. По крайней мере, я была сама себе хозяйка, какой сейчас себя не чувствовала.

– А меня, значит, ты в расчет не берешь? – прозвучал вдруг его жесткий голос. – Не хочешь знать, что я обо всем этом думаю? – посмотрел он на меня, и сейчас глаза его не смеялись, а осуждали.

– Но ты же молчишь… – растерялась я.

– Потому и молчу, что вижу, как ты старательно замыкаешься в себе, – кивнул он, о чем-то думая.

– И… что ты думаешь? – поинтересовалась во власти внезапной робости.

– Знаешь, я ведь хотел поссорить тебя с отцом, – заговорил он совсем не о том, что я ждала услышать.

– Знаю. Догадываюсь…

Это, действительно, было единственным более или менее логичным объяснениям его прошлым поступкам.

– Но я бы не стал это делать. Веришь? – посмотрел он на меня. – Попытался бы, но не смог… А сейчас все изменилось.