Матери грыжу недавно вырезали, в больнице лежит. А ей под шестьдесят, как лечиться будет? И старший из братьев, Антон, в Минске мастером работает. Может, в армию призвали, а может, под бомбежку попал. Ведь говорится в заявлении, что бомбили Житомир, Киев, Севастополь и другие города. Минск тоже рядом с границей, меньше трехсот километров расстояние.

Делать замечание Грицевичу политрук не стал. Молчаливый белорус был явно чем-то раздражен. Кроме того, он хладнокровно и метко стрелял вчера в фашистов, чем сразу завоевал авторитет.

– Вы воюете лучше, чем выступаете перед товарищами, – с добродушной улыбкой пытался сгладить неловкую паузу Зелинский.

– Как умею, – буркнул снайпер, не реагируя на душевность политрука, похвалившего его.

А Будько, тот еще фрукт, пригревшийся возле Журавлева, ехидно шевельнул прокуренными усами и посоветовал:

– Вы, товарищ политрук, снимите автомат с плеча. Мешает он вам воспитывать личный состав. Бой-то в ближайшее время вряд ли начнется.

Подначивает старшина. Напоминает, как вчера Илья Борисович возле пулемета топтался и его пришлось менять. Авторитет политработника подрывает! На самом деле немолодой старшина Будько сильно умаялся и хотел поспать. Долгое выступление Зелинского его утомило. К счастью, подошел Журавлев, глянул на часы и озабоченно спросил:

– Заканчиваете, Илья Борисович? – И сразу, не дожидаясь ответа, приказал всем разойтись по местам. – Скапливаться нежелательно. Немцы с воздуха разглядеть могут. Мальцев, ты останься, разговор есть.

– Мне тоже можно остаться? – с долей обиды спросил политрук.

– Оставайся, если других дел нет.

– Дел у меня хватает, – начал было объяснять Илья Борисович. – Замначальника политотдела просил…

– После поговорим, хорошо? Слушай, Николай. От нас просили двух человек в помощь тыловикам. У них полуторку по пути на станцию немецкие самолеты повредили. А ты парень расторопный, в моторах разбираешься, даже машину водить умеешь. Помоги им, ну и охрану обеспечь. Возьми Петра Чернышова и шагай в штаб. Там тебя техник-интендант ждет.

Журавлев помялся и заговорил потише:

– И личная просьба. Я за жену переживаю. Узнай, если сможешь, ушел состав с эвакуированными? На станцию соваться нельзя, там немцы, но переезд «восьмой километр» в лесу по дороге находится. Может, обходчик или другие люди что-то знают.

– Выясню, Иван Макарович, – кивнул Николай.

– Я бы Андрея Щербакова послал. Но он в технике не разбирается.

– Выясню, – повторил Мальцев. – Не беспокойтесь.

Техник-интендант, невысокий, с кубарями в петлицах гимнастерки и пистолетной кобурой на ремне, только что имел неприятный разговор с начальником штаба отряда. Майор высказывал все, что думает о тыловиках. Напомнил, что отдают под суд даже за потерянную винтовку, а техник оставил на произвол судьбы целый грузовик с боевым имуществом и боеприпасами.

Техник-интендант из службы тыла был не так и виноват. Они ехали вдвоем с водителем и были обстреляны с воздуха. Пробило три колеса, радиатор, кабину. Полуторку кое-как загнали в лес. Жечь машину интендант не решился. В первый день войны многие еще не рисковали произносить слово «война» и действовать согласно боевой обстановке.