– Масло оружейное. Вот тебе и погребок. Судя по тому, как потолок закопчен, долго здесь жили. Может, зимовали.

– Тяжкая жизнь, – заметил Николай. – Ослепнешь как крот через неделю.

– Живут. Зато без собак черта с два найдешь, – продолжая копаться в мешке, отозвался лейтенант. – Обитатели совсем недавно нору покинули. Может, нас услыхали.

Схрон взорвали зарядом тола, предварительно вытащив керосин, хотя вряд ли в этом сыром месте мог случиться пожар. Еще одну нору обнаружили у подножия склона. Оттуда вылез мужчина лет тридцати в вязаной свитке и шинели. Под нарами обнаружили старую, хорошо смазанную винтовку и обоймы к ней.

Особисты коротко допросили мужчину. Тот тряс головой, то ли был контужен, то ли притворялся. Что-то быстро говорил по-украински, глотая слова. Лейтенант, не церемонясь, отвесил ему затрещину.

– Хватит театр устраивать. Где остальные?

– Ушли.

И снова забормотал бессвязное, хотя глаза косили на лейтенанта изучающе и настороженно. Особисты подозвали Андрея Щербакова.

– Знакомая физиономия? Его среди нападавших не было?

– Я толком лиц не разглядел. Близко боялись приближаться. А подранил одного крепко, следы крови нашли.

– Эй, самостийник, куда раненого спрятали?

– Не маю. Какой раненый?

Получил еще затрещину.

– В камере не так запоешь. Все вспомнишь, – пообещали ему.

В глазах задержанного плескались ненависть и страх. Несомненно, он боялся. Но еще больше опасался сказать лишнее. Свои не только его, но и родню не пощадят. Развесят, как елочные игрушки на любом дереве – противоборство идет жестокое. Женщины и братья как заложники ответят за предательство «борца за свободу».

Вышли к небольшому хутору, где с такой же тщательностью проверили дома, подвалы, сараи. Жители, десятка два человек, на вопросы отвечали односложно, отмалчивались.

– Кто-нибудь знает этого человека? – спросил старший лейтенант из особого отдела.

– Не знаем, – покачали головой сразу несколько мужчин.

Женщины отмалчивались. Смотрели на советских бойцов и командиров настороженно, боялись, что заберут мужчин.

– Конечно, не знаете, – усмехнулся старший лейтенант. – Схрон в километре от хутора вырыт, а еду им с неба сбрасывали.

– Может, пан капитан, ваши солдаты проголодались или пить хотят?

Молодая женщина смотрела на старшего лейтенанта с такой же усмешкой. Была она красива, хорошо сложена и цену себе знала. Старший лейтенант резко ответил:

– Есть мы ничего не будем. А то поднимете шум до небес – грабят вас тут.

– Пан офицер неправ.

– Ладно, помолчи. Не тронем мы никого. А воды холодной принесите, день жаркий.

Спустя несколько дней начальник заставы поехал по делам в стрелковый батальон, который в случае чрезвычайной ситуации обеспечивал оборону на его участке. Увиденное подействовало на Журавлева удручающе.

В отличие от хорошо подготовленных, строго соблюдавших дисциплину пограничников, бойцы выглядели расхлябанно: мятая форма, кое-как закрученные обмотки, грязные ботинки.

Сержант, начальник поста, который пропускал повозку, вяло козырнул, а на вопрос, где находится командир батальона, пожал плечами.