– Прошу вас прекратить! Он ранен и нуждается в госпитализации, а вы его прямо сейчас задавите!

– Расскажешь потом, как оно было… – оба офицера переглянулись и направились по местам.

Почему-то сидели они в разных концах зала, хотя вроде были хорошими друзьями… И эти взгляды… Казалось, Скорсилли просил его простить, а Даркоф простил, но сели в се равно врозь.

– Скажите что-нибудь, лейтенант, – вывел меня из задумчивости голос старейшины.

– Я скажу… – в этот момент мне на секунду стало жутко страшно, словно таракану, которому предстоит через мгновение выйти из уютного и привычного мрака на яркий свет, заранее зная о множестве тапок, нацеленных на его маленькую, совсем не кусачую и совершенно не бронированную личность. Вот и настал мой… к-хм звездный час. – Я скажу! Хочу поблагодарить народ княжества за высокую оценку моих скромных заслуг, но… – я вложил коробочку обратно в руку старейшине и тот будучи в глубоком недоумении машинально ее взял, – принять награду не могу. Я – Гаррад зи Сонтез князь Бахрийский считаю, что правитель государства не вправе принимать награды от подданных. Это все равно, что награждать самого себя.

Я развернулся и направился к креслу-артефакту, сделанному в стародавние времена моей предусмотрительной прабабкой-княгиней. В зале мертвая тишина. Все смотрят на меня с огромным удивлением… Нет, не все. Есть те, кто явно ожидал чего-то подобного. В первую очередь – это Даркоф и Скорсилли.

В полной тишине я сажусь на кресло, откидываюсь на спинку и замираю в ожидании. Много лет прошло, кто знает, может во мне уже слишком мало крови той самой княгини, чтобы однозначно признать меня ее потомком. Если так, то кресло просто выкинет меня ударом под зад прямо в объятия стражи. И пойду я, лишенный всех прав и наград, либо на каторгу, либо в штрафные роты на фронт. Бить гоблинов или орков. Или они меня будут бить – это уж как получится.

Своим зрением я вижу мешанину аур присутствующих, где в основном преобладают структуры удивления, кое-где – надежды, а у некоторых злорадное предвкушение. Натура у всех рас во многом схожа. В частности, многих особей привлекает зрелище чьего-либо падения. И часто неважно кого – канатоходца с высоты или вельможи с вершины карьерной лестницы. Последнее любят наблюдать очень многие, поскольку мало кто верит в высокие моральные принципы и нежные душевные качества власть предержащих. Вот и сейчас часть присутствующих в зале персон просто нестерпимо жаждет увидеть, как «героя войны и магии» кресло чувствительным ударом выпнет и распластает на полу. Ах, как же сладко ждать этот мигом возвышения в собственных глазах собственной персоны за счет падения другой.

В то же время я отчетливо вижу в зале фигуры, ауры которых закрыты от наблюдения. Это явно жрецы и присутствуют они на данном мероприятии неспроста. Фигуры распределены равномерно по всему пространству зала, одеты разнообразно: кто лакеем, кто охранником, кто младшим помощником старшего писца, коему доверено носить за очень важным государственным лицом ларчик с грамотами о его заслугах, дабы лицо в некий момент разговора с другим не менее важным лицом непринужденно могло достать какую-нибудь бумажку и громогласно напомнить о своих заслугах, дабы все могли оценить и проникнуться.