Проснувшись на следующее утро, я был преисполнен оптимизма и жаждал вернуться в Место Без Имени, чтобы наконец приступить к выполнению своей работы. Уже слишком давно мне хотелось ее сделать.

Когда главный колокол возвестил начало нового дня для всего народа, я вместе со своим маленьким помощником и Симонисом уже сидел на повозке.

– На этот раз, господин мастер, я поеду по южной дороге. Мы заедем со стороны парка, подальше от льва! – с улыбкой заявил грек, который вчера вечером как следует повеселился над описанием моего бегства.

Пока мы ехали, занялся день. Оставив позади большую церковь, мы наконец увидели вдалеке белоснежное здание, от которого на ярком солнце слепило глаза.

Когда мои глаза привыкли к блеску, то сначала я увидел очень длинное кольцо стены, увенчанной зубцами, вперемежку с башенками, покрытыми крышами в форме фиалов. Они могли бы показаться военными сооружениями, охранными башнями или еще чем-либо подобным, если бы не были такими маленькими и изящными, кроме того, на них было необычайно много украшений, выдававших неопределенное восточное влияние. На заднем плане еще с трудом различимые виднелись другие стремящиеся вверх здания. Чем ближе мы подъезжали к кольцу стены, тем яснее я видел, что оно было прямоугольной формы и поистине циклопических размеров. Со стороны, обращенной к дороге на Вену, по которой мы только что приехали, в стене были массивные ворота, над ними возвышалась тройная сторожевая башня. Мы остановились и слезли с телеги.

За воротами мы снова оказались под открытым небом. Малыш, который вчера вечером, раскрыв рот, слушал рассказы о льве и Летающем корабле, то и дело спрашивал, где же все эти удивительные вещи, и настаивал на том, чтобы немедленно посмотреть их. Симонис шел за нами с расстроенным выражением лица.

Я был удивлен тем, что оказался в огромном парке, полном деревьев и кустов, где было еще одно кольцо стен, тоже увенчанных башнями, однако только на четырех углах. Эти башни были гораздо больше тех, что во внешнем кольце, по крайней мере вдвое выше, они были похожи на колокольни, но не круглые, а шестиугольные. Крышей служил гигантский купол, покоившийся на барабане с окнами. Над ним возвышался шестиугольный фиал, оканчивавшийся большим, тоже шестиугольным металлическим наконечником. Вокруг купола, в согласии с боковыми сторонами башни, высилось еще шесть стройных башенок, таких же, как и та, что наверху. С каждой стороны башни было видно два этажа с окнами, что позволяло предположить, что башни предназначены для жилья.

Чужестранные формы фиалов, их острия и купол напомнили мне изящный минарет и крыши Константинополя, о котором я читал в книгах, оставленных мне покойным тестем. Теперь мне вспомнилось, что еще вчера, сразу после прибытия в Место Без Имени, я видел эти башни и что они удивили меня еще тогда; но я никогда не мог предположить, что за зубчатой стеной, окружавшей сад, может скрываться такая красота.